Хэйвуд. Запретный лес

– Да, профессор, – проговорила мимоходом Маврина, и впустив первой в просторный кабинет Мэлори, зашла следом за ней. Кабинет заклятий был полон учениками с пятого курса. Заметив в толпе всегда сдержанную Лаванду с идеально ровной осанкой, девушки поспешили к ней. Лаванда сидела за первой партой, Лесли и Регата сели сзади неё.

– Так, поэтому – что?

– Поэтому теперь мы с Лавандой твои соседки! – жестикулируя, радостно проговорила Мэлори. Счастье так и искрилось из леди. Однако, профессор не разделял их радости. Он кинул грозный взгляд на ученицу, после чего девушка постыдилась своего поведения.

– Я так рада, – осторожно ответила волшебница, боясь привлечь лишнего внимания Бланчефлеера, однако, её слова не остались без внимания. Достаточно молодой, в отличие от многих остальных преподавателей, Айк Бланчефлеер будто слышал за версту.

– Мисс Маврина, Мисс Мэлори, я вам не мешаю? Может мне выйти или, быть может, вам выйти? – не без сарказма проговорил преподаватель. По аудитории раздался гулкий смех.

Злость профессора заклинаний, которого разбудили в его заслуженные утренние часы сна, была велика. Профессора сдерживало от высвобождении всех эмоций лишь то, что он являлся многоуважаемым преподавателем. Он должен был подавать пример юным и прекрасным волшебникам.

– Извините, – в унисон произнесли девушки и молча дослушали, что профессор нумерологии – Камрин Маралин, не может присутствовать на уроке. Без объяснения причин.

– Вместо урока профессора Маралина у вас будет формация с профессором Сеймуром, – и в ту же секунду, как по волшебству, в кабинет резким шагом вошёл Сильвер Сеймур. Молодым волшебникам оставалось только отвратно фыркать, пока юные леди томно вздыхали при виде молодого мужчины всего лишь с тридцатью с небольшими лет. На ровных чертах лица переливались солнечные лучи. Панорамные окна, через стёкла которых пробивалмя свет, давали больше яркости кабинету, чтобы леди более насытились привлекательной внешностью профессора.

– Такой молодой и уже профессор! – слышались восклицания милых дам с задних парт.

– Да он просто красавчик!

– Благодарю за представление меня, профессор Бланчефлеер, – мимоходом обратился тот без капли эмоций на лице к Айку. В ответ Бланчефлеер лишь нахмуренно хмыкнул. – Теперь, ученики, приготовьте свои палочки, – Каждая из леди поспешила достать свою, лишь бы только заслужить место любимой ученицы у профессора.

Все девушки, кроме нескольких, не спешили достать свои волшебные палочки. Мерседес горевала по поводу потерянного урока нумерологии. Бедняжке теперь придётся навёрстывать упущенное в своё свободное время, хотя именно на досуге она хотела заняться чтением нового романа, который ей так приглянулся ещё в конце лета. Лесли была недовольна не только уроку профессора Сеймура, она была раздосадована всему, что происходило. Учебный год был в самом разгаре, но Лесли уже мечтала о летних каникулах. С самого утра девушка проклинала весь свет. Мэлори же не нравилась затея со сменой урока, потому что не любила формацию.

– Извините, профессор Бланчефлеер, нельзя ли было вам провести для нас лишний урок   заклятий? – со страдальческим видом проговорила Регата, боясь встретиться со взглядом другого преподавателя. Ей, пока что, не нравился этот предмет лишь из-за того, что она никак не могла сформировать перо в какое-либо животное. Пускай хоть в маленькое. Пока все на курсе, кроме Регаты, уже могли превратить одно существо в другое, девушка не могла сделать ничего подобного.

– Ни за что! – резко вскочила юная леди с пятой парты, которая теперь пересаживалась как можно ближе к любимому преподавателю.

– Боюсь, что нет. Как бы ни был мил ваш курс моему взору, но сон для меня, пока что, дороже вас, уж простите, – проговорил насмешливо профессор, зевая. Ученики посмеялись, но Мэлори было не до смеха. Ей снова предстояло мучиться с формацией.

– И всё же, к несчастью мисс Мэлори, мне придётся провести у вас урок… – учитель кинул строгий взгляд на Регату.

Белл Палпи не могла снести своего взора с изящных черт Сильвера Сеймура, параллельно с этим представляя, как бы она вскружила ему голову своими грациозными шажками и не устаяв, учитель бы пригласил пятнадцатилетнюю Белл на Рождественский бал на глазах у всей школы. Её коварная ухмылка могла означать лишь то, что теперь она воображала себе, как бы разинулись рты у всех остальных девушек, узнав они об этом. Как бы то ни было очевидно, но этим утром в кабинете, где шла формация, многие юные особы навоображали себе многого с участием приятного Сеймура. Одна история была краше другой.