Хер Сон

– Я тебе странные вещи буду говорить, но ты не удивляйся – это все рецепты испытанные, проверенные. У тебя три беды: денег нет, со службой проблема, и растерялся ты. С деньгами проще всего: ходи бубни – бубновая масть – она завсегда к деньгам. И не пикни! Потому и не пищи, потому что – пики! Масть пиковая – коварная! Вот Туз например – тот значит – УДАР! То есть выпадает тебе такой Тузик, и жди – скоро по башке получишь. А если перевернется вдруг – то это к застолью, к выпивке, к пирушке. Так что и карты у нас – смотря как посмотреть. Переверни свой кризис – и он тебе как раз волшебный пендель получится, а иной пендель слаще пряника бывает…

– А что бубнить-то, я не умею бубнить, – перебивая Муссу Мармеладовну, засуетился Семен Семеныч.

– Да что хочешь, то и бубни. Какие слова тебе бубу напоминают, те и бубни. Вот, например, хорошая бубнилка: «дуб-липа-липа-дуб». Оно вроде как липа, мягкое такое, прогнется, где хочешь, растет быстро, а вокруг дуб, – он крепость дает, твердость, защиту – он и сбережет твои денежки. Очень денежная бубнилка! Прямо валютная!

– Почему это валютная? – удивился Семен Семеныч.

– Так листья же! Зелень! – воскликнула Мусса Мармеладовна, удивляясь такой непонятливости. – А ты что-то спросить хочешь?

– Да, хочу, – Семен Семеныч решил спросить о наболевшем, – совесть меня замучила, заела совсем! Как-нибудь ее усыпить можно, а то она мне уже все уши прожужжала, про Петровича врет, про жену пилит…

Мусса Мармеладовна помолчала, а потом сказала:

– Я что хочу спросить у тебя, Семен, – она посмотрела на Семен Семеныча изучающе, – ты совесть когда лучше ощущаешь: когда одет или когда раздет совсем?

– Не знаю, – оторопел Семен Семеныч, – не наблюдал за этим никогда.

– А ты примерно прикинь в уме все же, – попросила Мусса Мармеладовна.

– Ну, примерно… – Семен Семеныч возвел глаза к потолку, размышляя, – примерно так: я в одежде ее лучше чувствую. Потому что без одежды я только в ванной, но мне тогда не до совести – мне купаться надо. Или вот сплю когда – тоже засыпаю сразу, про совесть забываю.

– Тогда вот что: проверь, в какой одежке совесть у тебя прячется, да и выбей ее палкой-выбивалкой во дворе, где ковры выбивают. Понятно?

– Понятно, – кивнул Семен Семеныч, и спросил:

– А гадать будете? Вы ж обещали хорошего нагадать…

Мусса Мармеладовна улыбнулась, достала с полки колоду громадных карт с таинственными узорами на рубашке, и протянула Семен Семенычу:

– Сними-ка! От себя двигай!

Семен Семеныч заволновался, сдвинул сначала пару верхних карт, потом решился и сдвинул полколоды. Мусса Мармеладовна карты приняла, вынула три подснятых и разложила перед собой. Семен Семеныч, изнемогая уже от волнения, заглянул в расклад: на всех трех картах на разных языках было написано: «хорошо!». И ничего более.

– Это что значит? – спросил Семен Семеныч.

– Это мы гадали – что будет. И будет все – «хорошо!», ты, что ли, не видишь сам?

– А масть какая? – ничего не понимая, на всякий случай спросил Семен Семеныч.

– Масть козырная, – ответила Мусса Мармеладовна.

– А там у вас все карты с «хорошо»? – поинтересовался Семен Семеныч.

– Нет, не все, – и Мусса Мармеладовна продемонстрировала другие карты, на которых тоже были слова, но другие: «очаровательно», «превосходно», «гламурно», «великолепно», и много еще других приятных слов.

– Так здесь что – только хорошее можно нагадать? – изумился Семен Семеныч.

– Конечно! Зачем же плохое-то нагадывать? – удивилась Мусса Мармеладовна, – конечно, только хорошее, прекрасное и превосходное! А теперь иди, дорогой мой, встречай свое счастье, и бубнить не забывай!

И Мусса Мармеладовна проводила воодушевленного Семен Семеныча до дверей.

Семен Семеныч побежал обрадовать доброй вестью Петровича.

У Петровича был свой сюрприз: опять сработало объявление. Дрова исчезли, а вместо них на диване лежал необыкновенно похорошевший и распушившийся кот Петровича (котП). Петрович щеголял в новеньких джинсах и красивой майке с надписью «Раз дрова, два дрова!» и тоже был какой-то помолодевший и похорошевший. В квартире еще больше пахло хвоей, да оно и понятно: вторая елка, благоухая праздником, стояла на кухне.

– Рассказывай скорее! – взмолился заинтригованный Семен Семеныч.

– Дык что рассказывать-то? Все как тогда: пришли мужики, молча дрова унесли, кота на диван уложили, елку очередную поставили, а мне мешок с подарками и кошелек – сказали, что с деньгами. Вот, одежду дали, и там еще шампанское и шоколадки, – Петрович показал в угол комнаты, где стояла коробка, из которой выглядывали горлышки полдюжины шампанского, и горкой были насыпаны плитки шоколада. Стоял еще сундук небольшой, с выпуклой крышкой, обитый медными полосами, и с медными же ручками по бокам.

– А что за сундук? – подивился Семен Семеныч.

– Это, сказали, кошелек, – ответил Петрович, – только я его открыть не могу. Он просит предъявить какой-то бубновый король…

– Бубновый??? – вскричал Семен Семеныч.

– Сам послушай. Мне показалось, что бубновый…