Химера

– Хьюстон, должно быть, с ума сходит, гадая, что случилось, – предположила Эмма. – А теперь они еще не смогут с нами связаться. Но что с «Дискавери»? Что с экипажем?

Диана, которая пыталась наладить радиосвязь между станцией и кораблем, сказала:

– «Дискавери» не отвечает. Они или вне досягаемости УКВ-связи, или все умерли и не могут ответить.

– Мы можем включить свет? – спросил Лютер. – Перекрестно закоммутировать первичный источник питания?

Григгс снова ударил по клавишам. Прелесть МКС заключена в избыточности некоторых ее компонентов. Каждый из каналов питания был устроен так, чтобы подавать электричество для отдельной нагрузки, но эти каналы можно было перенастроить – соединить перекрестно, когда требовалось. Хотя они и потеряли один фотогальванический модуль, оставалось еще три.

Григгс сказал:

– Фраза расхожая, но тем не менее – «да будет свет».

Он нажал клавишу, и освещение модуля стало немного ярче. Этого хватало для ориентировки во время прохождения люков.

– Я перенаправил распределение электричества. Несущественные функции остались без питания. – Он глубоко вздохнул и посмотрел на Николая. – Нам нужно связаться с Хьюстоном. Твой выход, Николай.

Николай сразу понял, что ему нужно сделать. У московского ЦУПа был свой канал связи со станцией. Столкновение не повредило российскую часть МКС.

Космонавт коротко кивнул:

– Будем надеяться, что у Москвы нет задолженностей по оплате электроэнергии.

«ПУНКТ 3–7 – ВЫПОЛНЕНО»

«ПУНКТ 3–8 – ВЫПОЛНЕНО»

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ 3–0–4 ВЫПОЛНЯЕТСЯ»

Джилл Хьюитт задыхалась от боли и, всхлипывая, нажимала очередную кнопку на пульте управления. Ей казалось, что голова вот-вот лопнет, словно перезрелая дыня. Поле зрения сократилось, у нее перед глазами был длинный темный туннель, а элементы управления, казалось, находятся на его противоположном конце. Ей приходилось концентрировать все свое внимание на переключении очередного тумблера, нажатии кнопки, ускользающей из-под пальцев. Теперь она пыталась разглядеть индикатор пространственного положения, зрение затуманивалось; Джилл казалось, что дисплей индикатора бешено вращается вокруг собственной оси.

«Я не вижу. Я не могу определить ни угла тангажа, ни угла рыскания…»

– «Дискавери», вы у точки соприкосновения с атмосферой, – объявил оператор. – Аэродинамический щиток – на автомат.

Джилл сощурилась, глядя на панель, и потянулась к тумблеру, но он казался таким далеким…

– «Дискавери»!

Дрожащим пальцем она нащупала тумблер. Переключила на «авто».

– Есть, – прошептала она и в изнеможении опустила плечи.

Теперь кораблем управляли компьютеры. Она не могла доверить себе штурвал. Она даже не знала, как долго будет оставаться в сознании. Черный туннель перед ее глазами уже закрывался, поглощая свет. Впервые она услышала рев воздуха вокруг корпуса корабля и почувствовала, как ее тело вжимается в кресло.

Оператор молчал. Связи не было, корабль несся через атмосферу с такой силой, что электроны отрывались от молекул воздуха. Этот электромагнитный шторм прерывал любые радиоволны, перекрывал любую связь. Ближайшие двенадцать минут будет только она, корабль и ревущий воздух.

Никогда прежде Джилл не чувствовала себя такой одинокой.

Она ощутила, как автопилот заложил первый вираж, снижая скорость корабля. Она представила яркий жаркий свет в иллюминаторах, почувствовала его тепло, когда солнце осветило лицо.

Джилл открыла глаза. И ничего не увидела, только темноту.

«Где свет? – подумала она. – Где солнечный свет?»

Она поморгала, еще и еще раз. Потерла глаза, словно пытаясь заставить их видеть, заставить сетчатку воспринять свет. А потом потянулась к панели управления. Пока она не переключит нужные тумблеры, не развернет датчики воздушных сигналов и не выпустит шасси, Хьюстон не сможет посадить корабль. Она не вернется домой живой. Джилл провела пальцами по огромному количеству различных шкал и кнопок и в отчаянии закричала.

Она ослепла.

15

На высоте тысяча двести пятьдесят метров над уровнем моря воздух над полигоном Белые Пески был сухим и разреженным. Посадочная полоса пролегала по древнему высохшему морскому дну, расположенному в пустынной долине между горными цепями Сакраменто и Гваделупа с востока и гор Сан-Андреас с запада. Ближайший город – Аламогордо, Нью-Мексико. В каменистой и засушливой местности удавалось выжить только самым отчаянным видам пустынной растительности.

Здесь долгое время располагалась тренировочная база для летчиков-истребителей. Но на протяжении десятилетий эту местность использовали и для других нужд. Во время Второй мировой войны здесь был лагерь для немецких военнопленных. Еще здесь находился полигон «Тринити», где Соединенные Штаты испытали первую атомную бомбу, собранную недалеко от этого места, в Лос-Аламосе, Нью-Мексико. В этой пустынной долине стали появляться колючая проволока и однотипные правительственные здания без опознавательных знаков, назначение которых было тайной даже для жителей расположенного неподалеку Аламогордо.