Химеры

Вышли в море рано утром, было очень свежо. У Ньета начали подмерзать босые ноги, хотя он к холоду был равнодушен. Девка притихла и лирично таращилась на серое небо, в котором было пусто — полуночных разогнали уже часам к трем. Хотя в море наверняка что-то плавает. Но, куда деваться… ууу, чертов притвора, подкрался со спины! Тащись теперь из-за него неизвестно куда и там погибни.

Чертов притвора сидел рядом, положив руку на борт, с любопытством разглядывал необъятные просторы Полуночного моря. Профиль у него был четкий, соразмерный — хоть на монету. Глянцевые серые пряди выбивались из-под синей зюйдвестки, темно-синяя же штормовка — купил в местном магазинчике прямо в порту — застегнута на все пуговицы, воротник поднят. Ньет шмыгнул носом и нахохлился, поджимая пальцы ног. Ему чертовски не хотелось никуда нырять. Моторка тарахтела. Брызгало соленой водой, миновавшей лобовое стекло. Воняло бензином.

— Сначала пойдем в Новый Аннаэ, там переночуем, — сказал полуночный. — Сразу до вышки не доберемся. Сдалось им построить город почти на границе моря Мертвых.

Ньет пожал плечами.

Новый Аннаэ, небольшой городок, притулившийся на узкой длинной косе, вдающейся в Полуночное море, был построен Даром и Найфрагиром для поддержки нефтяных платформ. Ничего здесь не было — ни плодородной земли, ни полезных ископаемых, ни хорошей охоты. Ряды невысоких серых зданий, гостиница, пристань, узкоколейка, — наверное сюда приезжали специалисты с платформ передохнуть и отмыться, забыть на время про тошнотворное качание серых волн. Единственная высокая постройка в городе, шестиэтажное представительство «Каманы», торчала посередине Нового Аннаэ, рядом с гостиницей.

Сейчас город был совершенно пуст. Покачивались ржавые цепи на пристани, шумел прибой, но люди покинули плохо укрепленный город под натиском Полночи.

— Тут заночуем, — распорядился полуночный.

Пришвартовались. Ньет на руках перенес фоларицу на пристань, посадил на серую бетонку. Неужто люди всегда так мыкаются — у них вещи, ближние, еще некоторые питомцев заводят… вот забота.

Полуночный стоял рядом, оглядывался — ему и дела было мало.

Заночевали в здании администрации порта, из которого пришлось выгнать угнездившуюся тварюку, многоглазую и хвостатую, с диковинными радужными крыльями. Полуночный отворил покосившуюся дверь и завыл, ощерив клыки. Ньет прижал руки к ушам, фоларица вцепилась в его штанину, раздирая ткань когтями. Тварюка обиженно заверещала и пустилась бежать, вылезла в разбитое окно, повисла на раме, как кошка, потом спланировала вниз. Вместе с ней разлетелись еще какие-то, мелкие, плоские, вроде лиловых бахромчатых полотенец.

— Видели бы меня родичи, — грустно сказал ньетов пленитель и пригорюнился.

Кто тебя просил идти Холодному Господину служить, хотел спросить Ньет, но благоразумно промолчал и поволок фоларицу по коридору, надеясь отыскать место, пригодное для ночлега.

Спалось ему худо, то ли море звало обратно, то ли близость полуночного сказывалась. Ньета донимали кошмары. Виделась каменная башня, внутри которой он бежал вверх, сбивая ноги и оскальзываясь. Болело рассаженное колено. Следом спешила смерть, он знал это точно. Сон повторялся. Всякий раз Ньет выбегал на зубчатую площадку через открытый люк, полной грудью вдыхал сладкий и солоноватый морской воздух, а потом тошнотворно медленно поворачивался к темнеющему прямоугольнику прохода и пятился к зубцам. Под утро он устал бесконечно бегать по скудно освещенной винтовой лестнице, сполз с дивана в чьем-то бывшем кабинете, и остаток ночи провел, сидя на подоконнике, глядя на темный пустой город. Полуночный мирно дремал, завернувшись в содранную с окна плюшевую занавеску, подложив ладони под щеку. Серебряные волосы рассыпались светлыми перьями. Рядом свернулась клубком фоларица, откидывала во сне голову с плотно сомкнутыми веками без ресниц, щерила зубы. В переулках завывали и стенали какие-то твари. Ньет зажмурился, обнял колени и стал ждать солнышка.

К шельфу подошли к середине следующего дня, волны были, но несильные, лодка хорошо слушалась руля и почти не рыскала. Выкинули якорь, сделанный прежними хозяевами лодки из старой чугунной сковороды и нескольких кусков железа. Покинутая людьми вышка высилась из моря бетонной глыбой. Остров горбатился рядом, белый, серый, зеленый, коричневый, пустынный.

Ньет наспех прожевал бутерброд с сайрой, посмотрел на серую, мелко рябившую воду.

— Надо найти самолет с двумя широкими серебряными полосами на крыльях, — сказал полуночный. — Поглядеть, есть ли кто внутри. Если фонарь открыт, поплавай рядом, поищи тело. Может быть, оно запуталось в парашюте.

— А ты, надо думать, станешь сверху голосом отгонять от меня полуночных, — мрачно сказал Ньет.

— Что поделаешь, жизнь вообще несправедлива.

Фоларица прислушивалась, раскрыв голубые глазищи, будто понимала что.

Ньет горестно вздохнул, начал стаскивать с себя одежду.

— Лодку стереги.

— Будь спокоен.

— Если что, крикни или хоть шепни в воду, я услышу. Каньета меня зовут. Только губами воды коснись и по имени позови.

Полуночный кивнул.