Химеры старого мира. Из истории психологической войны

Гитлеровская пропаганда сопровождалась цепью политических и социально — экономических мероприятий для доказательства того, что нацисты выполняют данные ими обещания. Лихорадочное вооружение, введение всеобщей воинской повинности и другие аналогичные меры в условиях завершившегося циклического кризиса способствовали относительно быстрому рассасыванию безработицы.

Были проведены мероприятия, которые (сугубо временно) способствовали укреплению положения части ремесленников и зажиточной верхушки деревни. Все это в соединении с шовинистическим дурманом с перспективой получить свою долю от ограбления чужих народов и стран оказывало деморализующее влияние даже на социальные слои, которые ранее слабо поддавались нацистской агитации.

Одним из первых мероприятий нацистов после прихода к власти была централизация политической пропаганды. В марте 1933 года был обнародован подписанный президентом Гинденбургом и рейхсканцлером Гитлером декрет о создании министерства «народного просвещения и пропаганды». Ему были подчинены вся печать, радио, книгоиздательства, театры, киностудии, музеи, научные институты, специализирующиеся в области социальных наук, и другие учреждения, связанные с идеологическим влиянием на население. Новому министерству была поручена заграничная пропаганда (ранее направлявшаяся министерством иностранных дел), вся деятельность (как было сказано в декрете) по «духовному воздействию на другие нации».

«Унификация» прессы означала не просто, что печать проводила фашистские взгляды, министерство пропаганды ежедневно все годы нацистского господства предписывало самые тонкие изменения и нюансы в освещении и оценке событий — вплоть до шрифта, которым набирались заголовки. (С 1940 года эти предписания называли «лозунгами дня».) Так, например, в мае 1936 года газета «8 Uhr Abendblatt» была конфискована за слишком откровенный заголовок «Потребуется дополнительный миллиардный налог». Даже «Ангрифф» вызвала гнев Геббельса, поместив после захвата Чехословакии в 1939 году корреспонденцию под названием: «Франция не видит причин для вмешательства». Такое название могло привести к мысли, что рейх опасается французских действий, когда, мол, все вопросы фюрер решает мановением руки [284].

Сотрудникам газет, не угодившим начальству, угрожало исключение из списка журналистов и полная невозможность найти работу по специальности, а при более тяжких «проступках» — отправка в концлагерь, Впрочем, подчиняя себе прессу, Геббельс стремился к тому, чтобы внешне не была вполне ясной степень «унификации». Так, при разгроме и закрытии в 1933 году большого числа нефашистских газет была оставлена либеральная «Франкфуртер цейтунг» (продолжавшая выходить до августа 1943 г.). Она сохранила отчасти свою прежнюю либеральную фразеологию, в которую, однако, облекалось чисто нацистское содержание. Геббельс предоставил такое особое положение «Франкфуртер цейтунг», поскольку ее широко читали за границей, а также в кругах германской интеллигенции. Газета, таким образом, превратилась в орудие воздействия на те слои, которые слабо воспринимали открытую фашистскую пропаганду.

В 30–е годы приобретает большое значение радиопропаганда. Систематически политическая пропаганда по радио в Англии велась с 1932 года (так называемая «имперская служба» английского радиовещания). Франция начала передачи для своих колоний еще в 1931 году. Особый размах приобрела радиопропаганда в фашистских государствах, рассчитанная не только на население этих государств, но и на зарубежную аудиторию. Так, итальянские радиостанции передавали программы на 18 языках [285].

Радио стало в руках Геббельса наряду с прессой главным орудием в психологической войне против немецкого народа и народов других стран.

Объектом зарубежной пропаганды Геббельса были в первую очередь 27 миллионов немцев, проживавших тогда за пределами германских границ, и, конечно, народы тех стран, которые должны были стать жертвами нацистской агрессии.

Часто нацистская пропаганда механически использовала приемы, приносившие результаты внутри Германии, в материалах, рассчитанных на зарубежного слушателя и читателя, что сильно снижало ее эффективность даже там, где у Геббельса были все основания рассчитывать на успех — прежде всего путем использования страха правящих классов перед коммунизмом.

ФИАСКО В ЛЕЙПЦИГЕ