Химмельстранд

Секрет удавшихся коричных булочек — количество оборотов. Важно раскатать тесто как можно тоньше, прежде чем намазать его маслом и смесью приправ и свернуть в рулет. Обычно достаточно четырех движений скалкой, в кондитерских обычно делают пять оборотов, а Майвор раскатывает семь раз.

Детям не должно быть стыдно, когда их просят принести в школу домашние лакомства для продажи на какой-нибудь детской ярмарке. Ее булочки расхватывают в одно мгновение. Люди, ничего не понимающие в стряпне, удивляются — почему именно эти булочки такие вкусные и такие воздушные, а те, кто знает, подмигивают:

— Семь раз, Майвор? Как всегда?

И не просто семь оборотов — важно, каких оборотов. Не все умеют обращаться со скалкой, найти нужную пропорцию, когда следует нажать посильнее, а когда дать скалке поработать собственным весом. И, конечно, не жалеть масла в тесто, чтобы не прилипало к столу.

Тут-то и главная закавыка. Разделочный столик в кемпере крошечный. Чтобы напечь булочек на всю компанию, придется разделить тесто на семь, а то и восемь комков и раскатывать по одному. Надо признаться — удовольствия мало.

Она достала муку, молоко, сахар, дрожжи, масло, корицу и кардамон. Скалку, половник, скребок. Духовка неплохая, а для полевых условий — просто замечательная. Хватит на две закладки. Замесила тесто и накрыла полотенцем.

Одна беда — мало места на столе.

Сколько раз самые ее лучшие намерения разбивались в пух и прах из-за каких-то пустяковых причин, из-за мелочей существования, из-за непонимания окружающих! Если бы за каждый такой случай ей платили десять крон, она была бы богаче царицы Савской.

Дети, давайте слепим снеговика — снег сухой.

Смотри, Дональд, какой славный свитер я тебе нашла — шею режет. Соберемся вечером, я испекла чудесные кексы— все уходят по своим делам. Правда, вкусно? — «Не разберу, простужен».

И так далее, так далее, так далее...

Она сжала кулаки. Дональд сгорбился на диване и беззвучно шепчет что-то одними губами. Абсурдный человек. Майвор помнит письмо от него — давным-давно, еще до свадьбы. Вернее, не все письмо, а последнюю строчку.

Ты — моя мечта.

Кто бы мог предвидеть?

Она смахнула слезу. Все надо называть своими именами. А выдумка Дональда, что ее якобы не существует, что она всего лишь плод его фантазии, — неслыханная наглость. Кто воспитал его детей? Кто вел хозяйство? Кто стирал его белье? Кто выстрадал десятки вестернов в кинематографе? Плод фантазии?

Ну ладно, не стоит преувеличивать. Вестерны она и сама любила.

Майвор посмотрела на лысую голову мужа, ту самую, в которой, по его дурацкой теории, она только и существовала. Перевела взгляд на пекарские доспехи. А что, если...

Нет, Майвор. Еще чего. Укокошить мужа скалкой! И тут же вспомнила таинственные знаки на стенке кемпера. А почему бы и их не стереть?

— Дональд, можешь пересесть? Тесто подошло.

— Зачем?

— Я буду печь булочки.

— Печь?

— Да, печь.

— Зачем?

Господи, как она устала! Иногда кажется, что провела в подобных препирательствах всю жизнь... Майвор добавила металлических ноток, которыми пользовалась очень редко.

— Дональд! Пересядь. И немедленно.

Мало ли что он думает о своей несуществующей жене, но, когда слышит именно эту интонацию, он знает — лучше не связываться. Проворчал что-то, встал и пересел на кровать.

Вот так.

Майвор, напевая «Хамбустинту в мини-юбке», убрала все со столика — вот она, желанная пустая поверхность чуть не в квадратный метр. Совсем другое дело. Можно приступать к булочкам. Не потому, что ждет благодарности, — нет. Она просто-напросто выполняет свою миссию — накормить, приласкать. Позаботиться. Все люди по сути своей малые дети.

А какой ребенок, если он в своем уме, откажется от ее коричных булочек...

***

Постепенно начали расходиться. Стефан и Петер, стоя на крыше кемпера, обсуждали, как и из чего построить конструкцию, позволяющую подняться еще на пару метров ближе к равнодушно-синему пластмассовому небу. Леннарт и Улоф направились к своему вагончику.

— Почему ты спросил? — поинтересовался Улоф. — Насчет его мамы и все такое?

— Потому что странно. Это означает, думаю, что мы где-то находимся.

— А раньше ты так не думал?

— Нет. А ты?

Улоф остановился и наморщил лоб.

— Нет, — сказал он после паузы. — Я сейчас покопался, вспомнил, что я думал... нет, и я так не думал.

— Вот видишь. А теперь... — Леннарт махнул рукой в сторону бескрайнего газона. — А теперь выходит, что мы все же не то чтобы нигде, а маленько где-то. Так что, может, и не такая дурость с этими вешками.

— А может, и дурость.

— Может, и дурость. Но уверенности нет. Что дурость, я имею в виду.

— Лучше не скажешь.

Леннарт поднялся по лесенке в кемпер, а Улоф свернул посмотреть на растения. Смысла никакого — прошло самое большее четверть часа, как они их посадили. Растения иной раз реагируют на изменения в составе почвы очень быстро... но все же не так быстро.