Химмельстранд

Парни подтащили жертву к памятной доске на тротуаре. Мике схватил прохожего за волосы и удерживал его физиономию в дециметре от металлической поверхности.

— Значит, Пальме любишь... так целуй его, макака!

И он ткнул поверженного врага лицом в металлическую доску. Поднял, ударил еще раз и еще. На третий раз что-то хрустнуло — то ли нос, то ли выбитый зуб. А может, и то и другое.

— Целуй своего зассанного Пальме, — хрипел Мике, доводя себя чуть не до истерики. — Целуй!

Он удерживал голову несчастного за волосы. Потряс и снова ткнул в доску. По швам тротуара побежала кровь, смешиваясь с мочой Янники.

— Хватит, Мике, — сказал Юхан. — Какого хрена...

Карина пятилась в туннель. Когда Мике повторил в очередной раз свою мантру «целуй Пальме», она в ужасе зажала рот рукой.

Он здесь.

Она сама не знала, откуда пришла эта мысль. Сигнал из непостижимых глубин психики, из черного болота древних страхов. Боязнь огня, высоты, акул — всего, что может нас уничтожить. Будто что-то скользнуло по спине, почти незаметно, как клок тумана, и в то же время ужасающе реально.

Она оглянулась. Летний вечер был светел и прозрачен, и она сразу поняла, что за сгусток темноты маячит у входа в Брункебергский туннель. Мрак мгновенно приобрел очертания и встал на четыре лапы.

Черный тигр. Мягко ступая, он двинулся к Карине. Она не могла шевельнуться. Ужас парализовал ее. У этого тигра не было нарядных оранжево-черных полос на шкуре. Он был совершенно черный, как пантера, но втрое больше. Светились только глаза. Они словно улавливали и усиливали скупой свет, проникающий снаружи.

Тигр смотрел не на нее, он смотрел мимо

нее, а может быть, сквозь нее — туда, где, судя по звукам, все еще продолжалось избиение. Дернулась верхняя губа, обнажились чудовищные зубы, и он зарычал — даже не зарычал, а тихо заворчал; у кошек это можно было бы назвать мурлыканьем, но в этом мурлыканье содержалась такая свирепая и неотвратимая угроза, что Карина чуть не потеряла сознание.

Зверь остановился в пяти метрах от нее и навострил уши. Равнодушным, но завораживающе сосредоточенным взглядом он смотрел на поднимающуюся по некрутому холму Лунтмакаргатан.

Карина с трудом повернула голову, чтобы проследить, куда смотрит тигр, — ей словно надели на шею тяжелый ледяной воротник. Через пару секунд из-за угла вывернула патрульная машина полиции. В нескольких метрах от Карины бело-голубой «сааб» свернул налево, к Свеавеген.

Только тогда до нее дошла связь между дракой, или, вернее сказать, зверским, ничем не мотивированным избиением, и появлением полиции. Она опять посмотрела в туннель — тигр неслышно, упругими прыжками поднимался по лестнице к Мальмшилльнадсгатан. Она так и не узнала, поднялся ли он до конца или исчез по дороге, потому что к ней вернулась способность думать, — она услышала визг тормозов, повернулась и увидела, как из машины выскочили трое полицейских.

У нее даже мысли не было — остаться и досмотреть, чем кончится дело. А вдруг полиция заинтересуется странной девицей, мимо которой они только что проехали. Карина пустилась бежать со всех ног, и ей все время казалось, что тигр преследует ес по пятам. Что она слышит его хриплое, взрыкивающее дыхание. Несколько раз оглядывалась. Улица была пуста, но ей казалось — он здесь.

...он всегда будет здесь

.

И она продолжала бежать...

***

...И она продолжала бежать, пока несколько лет спустя не упала в объятия Стефана. Неверное слово — «упала»; не упала. Скорее вползла. Это другая история. Но даже после того как жизнь ее более или менее наладилась, когда фокус оказался наведен не на бездну, а на магазинчик IСА в провинции, — даже тогда она то и дело нервно оглядывалась через плечо.

Со временем воспоминание о тигре стало более размытым, и она много раз пыталась зачислить его в разряд галлюцинаций — мало ли что привидится в наркотическом бреду. Но ощущение осталось. Тигр уже не ворчал у нее за спиной, он притаился где-то поблизости, в засаде, и только и выжидает удобный момент для прыжка.

И теперь — вот он. Карина перестала кричать, только когда тигр медленно отвернулся и пошел прочь. Опять словно ледяной ворот стянул шею — она не могла отвернуться, не могла оторвать глаз, пока тигр не превратился в еле заметную точку на горизонте, которая вполне могла оказаться не тигром , а чем-то иным. Чем-то нормальным.

Сведенные предельным, судорожным напряжением мышцы при попытке расслабиться причиняли резкую боль. Болела и левая половина головы, только она никак не могла вспомнить — почему.

Изабелла. Потоки крови.

Она повернула голову. Изабелла сидит на траве в нескольких метрах. Но смотрит не на нее, а в ту точку на горизонте, от которой несколько мгновений назад не могла отвести взгляд и Карина. В ту точку, где только что скрылся или даже не совсем скрылся черный тигр — если вглядеться, можно если не увидеть, то угадать его присутствие.

Карина сделала несколько шагов на подгибающихся ногах и тяжело опустилась на траву рядом с Изабеллой.

— Ты видела?