«Хинд Сварадж», или Индийское самоуправление

Ганди несколько раз избивали до полусмерти, несколько раз сажали в тюрьму. Он проявлял истинно железную волю и фанатическое упорство – в особенности в отказе от насилия. Вне Сатиаграхи не было спасения. Ганди с той поры ничего нового не придумал. Он теперь борется с англичанами точно так же, как тридцать лет назад боролся с бурами. Недавно его спросили, что он будет делать, если после ухода англичан на Индию нападут дикие гималайские племена, от которых теперь ее охраняет английское оружие. Ганди ответил, что будет и с этими новыми завоевателями бороться посредством Сатиаграхи, не участвуя во зле, но и не противясь ему насилием.

Людям, пожимающим плечами при виде такой политической тактики, Махатма с гордостью указывает, что в Южной Африке он этой тактикой добился успеха. Так Бриан в качестве блестящего результата деятельности Лиги Наций неизменно приводит благополучное разрешение греко-болгарского конфликта (боюсь, что в свете новых событий этот довод скоро перестанет производить потрясающее впечатление). И действительно, после долгих лет Сатиаграхи генерал Смете отменил декрет, особенно оскорблявший индусов. Можно, однако, с некоторой уверенностью утверждать, что Сатиаграха вообще здесь имела не слишком большое значение, а внутреннее самосовершенствование – ровно никакого. К освобождению от «рабства прачечной и цирюльника», к фруктовой диете Ганди, к его беспрестанным постам, к его отношениям с женой буры были, наверное, вполне равнодушны. Оскорбительный декрет был отменен по самым разным причинам: потому что за двадцать лет естественный политический процесс мог сказаться и без Сатиаграхи; потому что вечные манифестации индусов, далеко не всегда бескровные, вопреки воле Ганди, беспокоили бурское правительство; потому что в самой Индии из-за африканских событий начались волнения, неприятные англичанам; потому что генерал Смете был недурной и незлой человек; потому, наконец, что европейская печать, хоть и без особой горячности (дело далекое), обратила внимание на невыносимое положение индусов в Южной Африке: в частности, и английские газеты и английское правительство весьма рады были при случае – в самой ласковой форме – пройтись по адресу буров, пламенное свободолюбие которых достаточно дорого обошлось Великобритании.

Добавлю, что «победа» была, по-видимому, далеко не полной. Не берусь сказать, какова теперь жизнь натальских индусов. После победы Ганди вернулся в Индию; с тех пор прошло много лет. Однако в своей последней книге Махатма вскользь, очень кратко, замечает, что положение индусов в Африке в последние годы опять стало хуже. Ганди довольно глухо объясняет его ухудшение тем, что среди самих африканских индусов очень ослабела Сатиаграха. Не знаю, что именно это значит. Но, по-видимому, по учению Махатмы, для сохранения элементарных человеческих прав в Африке нужна весьма большая и постоянная доля общенародной святости. Как хорошо, что в Европе требования не так высоки!

IV

Тем временем создавалась легенда. В Индию давно проник слух о том, что появился человек (человек ли?), ведущий святую жизнь и защищающий от угнетателей бедный индусский народ. Легенда крепла с каждым днем. Рост ее мне непонятен, и я, конечно, не берусь сделать его понятным читателям. Дело происходит в таинственной стране, в стране чудес. Скажу только, что чудеса начинают приписывать и самому Ганди: он исцеляет больных и воскрешает мертвых. По религиозному учению индусов, Вишну, высшее божество Вселенной наряду с Брамой и Шивой, несколько раз воплощался на земле – в виде рыбы, черепахи, кабана, льва, карлика, героя, Будды, Бога Кришну. Верующие индусы ждут нового земного воплощения Вишну.

Где появились впервые картины, изображающие Ганди в виде Бога! Я этого не знаю. Забегая несколько вперед, скажу, что лет десять тому назад культ Ганди в стране с шестой частью населения всего мира достиг наивысшего предела. В ту пору жизнь индусов была особенно тяжела, и сотнями миллионов людей точно овладело исступление. «В декабре 1921 года, – говорит биограф, – Национальный конгресс всей Индии дал Ганди полную власть, передал ему свои права с правом назначить себе и преемника». Ганди становится бесспорным властелином индусского народа. Он может вызвать политическую революцию. Он может, если захочет, осуществить религиозную реформу.

Индусская интеллигенция не считала Ганди Богом; но и она отдавала должное его святой жизни, его беззаветной энергии и исключительным качествам, которые, конечно, и споров вызывать не могут. В 1922 году на свидание с Ганди в Ашрам прибыл сам Рабиндранат Тагор. Он не разделял взглядов нового пророка, однако относился к нему с чрезвычайным почтением.