Читаем Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были полностью

Не помню, чтобы тексты Диверсанта попадались мне на глаза, и даже тем, у кого они могли быть, типа Леши Фашиста, который много о нем рассказывал, хранить их было ни к чему. Может быть, их хранил Рубченко, но и у него, как он сам рассказывал (но на самом деле не факт), проходили обыски и изъятия. Саша Ришелье раз поставил свою подпись под какой-то петицией Диверсанта, где уже стояла сотня подписей, году в 1977-м. И манифест Мефодия был редкостью, и только два человека из тысячи хиппарей пробежали мимолетно его глазами, когда он им попал в руки, а так никому из нас не нужны были эти манифесты. Я помню, как Саша Сталкер с подругой Любой раздавали эти свои вымученные манифесты пиплу в «Туристе» и на входе в метро «Тургеневская». Никто почти не брал, потому что хиппи и был манифест

сам по себе, который не нуждался в многословных объяснениях! Это же не абстрактное «искусство», которое требовало многотомного словоблудного объяснения, так как образного, визуального не имело! Хиппи был уже протестом, даже если он не произносил ни единого звука и не выходил ни на какие демонстрации. За что он был, было яснее ясного, – любовь, мир, свободу, радость, счастье.

Я недавно прочел, что Юра Солнце предал хиппарей и подставил их под убой, чего раньше никогда не слышал. Самого Солнца я никогда не видел, но верю в это слабо. Причем эту нескладную версию озвучил какой-то хмырь, молоденький довольно чекист, что якобы Юра был завербован и т. д. В первую очередь хочу сказать всем последующим исследователям и съемщикам фильмов, что этой гнуснейшей червивой породе подслушивателей, подсматривателей, фальсификаторов, запугивателей верить нельзя

, запрещено моральными законами антисоветского человека! Они вруны, подлецы и просто мразота, поливающие и в отставке всех своих прежних оппонентов.

По поводу исследовательского подхода приведу еще один пример, более наглядный. Все знают Монмартр, вернее маленькую площадь Тертр, где сидят художники. Их видели и видят с послевоенных времен масса туристов, которые текут сюда беспрерывным потоком со всего света. Это одни из самых долженствующих быть известными людей на планете. Об этом месте написаны тонны всяких заметок, очерков, статей в путеводителях, журналах и газетах, а также в книжках, рассчитанных на поверхностное знакомство. И всегда поименно перечисляются те знаменитости, которые работали на Монмартре в мастерских, а не на улице, и почти никого из работавших именно на этой площади не упоминают. А потом бодренько так переходят к современным художникам, представляя фото двух-трех одних и тех же колоритных персонажей (кстати говоря, совершенно бездарных и нелюбимых своими коллегами), даже не называя их имен. Просто – вот были Утрилло, Пикассо и Дали (условно), а сегодня сидят сотни других… Все. Нет нигде понимания не только откуда эти-то сидельцы взялись, но и как толком это явление началось, ни имен и историй (и произведений) тех, кого можно увидеть сейчас и поговорить с ними. И при этом ни я, ни другие ни разу не слышали подобных расспросов ни от туристов, ни от историков-специалистов. Результат – вот же вы сидите тут 300 человек, а вас нет! Ни кто вы, ни откуда вы, какие у вас другие произведения и что у вас за плечами, какая история этого сидения и каких интересных людей вы рисовали, кому картины продавали и о чем говорили. Это об очень популярных в массе людях планеты! Никого не заинтересовали за 70 лет биографии тех, кто ушел и кого уже большинство не помнит даже из самих художников. Если чересчур обобщать, получилось бы опять общее место с рассуждениями необязательного, неинтересного и надуманного характера. Как о хиппи в ютубе: «Они были прекрасны, их идеалы были любовь и свобода» или «Они были ужасны и все полегли на поле неравного боя с наркотой»… Ни о чем… История должна писаться конкретно, точно и хронологично. А еще лучше летописно.

Так публицистику заканчиваю и возвращаюсь к хронике. Итак, в это время меня стали обхаживать «доверисты» Руль и Храмов, про которых моя вторая жена говорила: «Смотрите, Рулевой подхрамывает, и Храмов подруливает!»

Перейти на страницу:

Все книги серии Россия в мемуарах

Воспоминания. От крепостного права до большевиков
Воспоминания. От крепостного права до большевиков

Впервые на русском языке публикуются в полном виде воспоминания барона Н.Е. Врангеля, отца историка искусства H.H. Врангеля и главнокомандующего вооруженными силами Юга России П.Н. Врангеля. Мемуары его весьма актуальны: известный предприниматель своего времени, он описывает, как (подобно нынешним временам) государство во второй половине XIX — начале XX века всячески сковывало инициативу своих подданных, душило их начинания инструкциями и бюрократической опекой. Перед читателями проходят различные сферы русской жизни: столицы и провинция, императорский двор и крестьянство. Ярко охарактеризованы известные исторические деятели, с которыми довелось встречаться Н.Е. Врангелю: M.A. Бакунин, М.Д. Скобелев, С.Ю. Витте, Александр III и др.

Николай Егорович Врангель

Биографии и Мемуары / История / Учебная и научная литература / Образование и наука / Документальное
Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство
Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство

Не все знают, что проникновенный лирик А. Фет к концу своей жизни превратился в одного из богатейших русских писателей. Купив в 1860 г. небольшое имение Степановку в Орловской губернии, он «фермерствовал» там, а потом в другом месте в течение нескольких десятилетий. Хотя в итоге он добился успеха, но перед этим в полной мере вкусил прелести хозяйствования в российских условиях. В 1862–1871 гг. А. Фет печатал в журналах очерки, основывающиеся на его «фермерском» опыте и представляющие собой своеобразный сплав воспоминаний, лирических наблюдений и философских размышлений о сути русского характера. Они впервые объединены в настоящем издании; в качестве приложения в книгу включены стихотворения А. Фета, написанные в Степановке (в редакции того времени многие печатаются впервые).http://ruslit.traumlibrary.net

Афанасий Афанасьевич Фет

Публицистика / Документальное

Похожие книги