Хирург

«Интересно, сколько там было. Неплохо бы мне их сейчас. Гале пальто надо зимнее. Да и за отпуск мы задолжали. Нам государство платит. Вообще-то после всякого большого нашего вмешательства, мало-мальски большого, ну хотя бы как сегодняшнее, человек этот государству уже не нужен. Он инвалид теперь. Мы фабрика инвалидов. В его жизни не заинтересовано производительное общество. Он же становится нагрузкой, обузой, пенсионером. Только потребителем, без какой-либо отдачи. Он может быть нужен только как человек, личность, а стало быть, нужен только близким, родственникам, друзьям, Нине, Майе. Хирургам надо платить только за аппендициты, грыжи, маленькие травмы, за операции при язве, а за эту, сегодняшнюю, можно много и не платить. А ведь этот мужик сегодняшний лег в больницу прямо с работы, наверное. А теперь уж на работу не выйдет. Во всяком случае, в более или менее ближайшее время. Конечно, в его жизни заинтересованы сейчас только его близкие. Действительно, вечно Нина благодеяния кому-то оказывает. Что-то я задумался не в ту степь. Небось просто жалко, что деньги не взял. Нет, нет. Нельзя».

В дверь постучали.

– Можно. Войдите.

Вошла Нина.

– Ну почему ты, Жень, не взял деньги?

– Да не буду я у твоих родственников деньги брать. Да еще неизвестно, выживет ли он, да и вообще…

– Подумай, в какое неудобное положение поставил ты всех. Сколько неудобств и неловкостей. Я вообще в полном дерьме. Они люди состоятельные. У тебя денег, естественно, нет, наверное, и для чего-то именно сейчас они позарез нужны.

– Интересно, а если б мне понадобилось и я б тебе позвонил, ты б не поехала, что ли? Ты-то нам помогала так.

– Я на работе была, на своей. И ты не для себя. А ведь в том-то и дело, что для себя ты мне не позвонишь. А! Не занимайся демагогией. Я ж тебя знаю. Завтра ты наверняка приедешь. Захочешь посмотреть. А нам теперь даже неудобно за тобой машину послать. И мне неудобно будет заехать за тобой. Люди ж должны за помощь реваншироваться как-то.

– Не надо.

В конце Нининой тирады вошла Майя Петровна:

– Все о себе только думаешь. Тебе так легче, а нам каково! А прислать за тобой машину – получится, что мы просто пьем, не думая, и твои силы и твое время. И в результате, завтра же, всеобщее неудобство. И потеря лишних сил, времени и денег, поскольку еще, наверно, такси возьмешь. Мишкин засмеялся:

– Не морочь мне голову, Майка.

– Если б я еще не знала, как ты живешь! Нина, ну не кретин?! Глупо все это, глупо…

В дверь постучали. Вошел Алексей Иванович: «Запишем операцию?»

Майя Петровна. Ладно, мы сами потом запишем, без Евгения Львовича.

Мишкин. Хорошо было Швейцеру в стороне от всяких организаций и учреждений. Мог лечить и не писать ничего. Где на этой планете еще так можно?! Нигде. Ну, если запишете без меня, буду вам только благодарен. Страсть как не люблю эту часть нашей деятельности.

Алексей Иванович. Тогда я пойду, помогу Вере Сергеевне.

Мишкин. Пойдемте вместе. Я тоже зайду в операционную. Он еще там?

Алексей Иванович. Да, конечно.

Майя Петровна сняла трубку и стала набирать номер.

– Девонька, главная у себя?.. Соедини, пожалуйста… Это я. Балдина. Хорошо, я вас еще застала. У меня к вам вот какое дело. Сегодня мы оперировали моего родственника… Приезжий доктор. Да… Он отказался у них взять деньги. Как мы ему можем оплатить по закону, по государственной линии?.. Только консультативные… Нет, не кандидат… И анестезиолог без степени… Это ж около шести рублей на двоих!.. Нет, уж лучше совсем не надо… Может, все-таки можно придумать что-то… Ну ладно, я на всякий случай спишу у них паспортные данные… Ладно… Ладно… Завтра поговорим. – Майя Петровна положила трубку, посмотрела на Нину: – Ну не идиот? Уникум.

Вошли Мишкин и Вера Сергеевна.

Мишкин. Он хорош. Если швы держаться будут – полный ажур. Собственно, как всегда: как анастомоз. Ну, мы поедем, Майя. Его уже перевели в палату.

Нина. Я вас отвезу.

Вера. Я там все написала, Майя, что как лить. Если что – позвоните утром в отделение. Дома-то у меня телефона нет. Впрочем, сама позвоню.

Майя. Ребята, дайте мне ваши паспортные данные. Оформим ваш приезд как консультации.

Женя. Да ладно.

Майя. Ну зачем это-то? С какой стати!

Женя. Ты думаешь, я помню все эти номера? А с собой у меня нет.

Вера. У меня тоже нет. Завтра приедем – привезем.

Женя. А я даже не знаю, где он у меня. Он ведь редко бывает нужен.

Вера. Ну ладно. Поехали, Женя, домой.

Майя. Ты их отвезешь?

Нина. Разумеется. Я ж сказала.

Женя. Меня в больницу.

Майя. Вот видишь! Еще не сделал всего у себя. Как с тобой трудно. Удивляюсь, что не отказывался сейчас от машины: «Да мы сами доедем!» Ну чего ж ты? Ух, Женька, зла на тебя не хватает.

Нина. Я б ему сказала «сами доедем». – Засмеялась. – Простите, Евгений Львович. Реваншируюсь, дорогой мой «волшебник в голубом вертолете».

ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

– Этот больной тяжелый, и я хочу с ним поговорить у себя. – Мишкин вышел из ординаторской, пошел по коридору, но вернулся. – Игорь, как зовут его?

– Сейчас посмотрю. Николай Михайлович.