Хирургическая месть

– Хорошо, назови мне твою личную причину, мне очень любопытно, – попросил Томмазо.

Что Марцио мог ему ответить? Что он синьору Гримальди ненавидит самой лютой ненавистью и хотел бы видеть ее мертвой, а не спасать ей жизнь?

Марцио всю ночь не спал. Он был медиком, который самозабвенно боролся за любую жизнь, даже почти безнадежную. Ему в голову никогда не приходила мысль, чтобы отказаться от борьбы. Он спасал молодых и старых, бедных и богатых, бродяг и известных, белых, черных, цветных, полных сил и совершенно больных, сильных и слабых – всех без разбору. Не существовало причин, по которым он сказал бы: «Я не буду оперировать этого человека». И он даже в самом глупом сне не мог представить себе, что из всего многомиллиардного населения планеты к нему на операционный стол попадет та, которую он ненавидит. Причем ненавидит до такой степени, что не может переступить через себя и спасти ее. Она убивала в нем всю самоотверженность, всю гуманность, которые были ему присущи.

– Я не могу тебе это объяснить, Томмазо, – обреченно произнес Марцио, и только тут Томмазо заметил, что вид у хирурга чрезмерно изнуренный, будто он уже трое суток не спал. Марцио действительно этой ночью не отдыхал. Он пересматривал в памяти кошмары прошлого. Тяжело вздохнув, он добавил: – Но поверь мне: если ты хочешь ее спасти, лучше, чтобы хирургическое вмешательство выполнил любой другой медик.

– Марцио, в нашей больнице только ты можешь провести эту операцию! – ужас появился в глазах Томмазо. Он отчетливо понял, что дело принимает весьма серьезный оборот, и Марцио не шутит, не накурился и даже не тронулся умом. – Ты один из немногих кардиохирургов Италии, которые делают эту операцию! Гримальди была уже в нескольких больницах! Безрезультатно! Ты что, тоже обнаружил нечто безнадежное?

– Нет, с состоянием ее здоровья это никак не связано, – мрачно ответил Марцио.

Томмазо был совершенно сбит с толку.

– Марцио, ты ее последняя надежда, понимаешь?

– Я свяжусь со своими коллегами по разработкам. В крайнем случае, у меня есть лучший друг, гениальный кардиохирург, он тоже может все. Я поговорю с ними сейчас же, – заверил Марцио, вставая. Одно это уже было для него шагом через себя: он пальцем не хотел пошевелить, чтобы спасти ей жизнь.

– Ты в самом деле сумасшедший! – прошептал Томмазо, не сводя с него вытаращенных глаз. В ту минуту он действительно считал своего подчиненного умалишенным. – Медик не может себе позволить подобное поведение!

Марцио остановился и медленно обернулся. От его страшного взгляда у Томмазо липкий ужас пополз по спине.

– Я должен был бы убить ее. Но я, напротив, стараюсь найти того, кто спасет ей жизнь. Ты должен быть благодарен мне за это, – сказал Марцио тихо.

– У…бить?! – заикаясь, спросил Томмазо. – Но… Почему?!

– По личным причинам, – бросил Марцио и решительно покинул кабинет руководителя.

Томмазо отер со лба выступившие капельки пота.

– Ненормальный… – прошептал он. Правда выражение лица Марцио наводило Томмазо на мысль, что за всем этим кроется какая-то серьезная личная драма. Неописуемое страдание отражалось во взгляде Марцио. Потому Томмазо не смог на него ни накричать, ни пригрозить увольнением. «Но что-то ведь надо делать с этой ситуацией!» – отчаянно подумал он, совершенно не зная, как поступить. Да, Марцио пообещал найти себе замену, но все это казалось Томмазо каким-то нереальным абсурдом.

Но он даже не догадывался, насколько плачевным было состояние его подчиненного. Ведь Марцио тоже прекрасно понимал, что ситуация донельзя нелепа, но ничего не мог с собой сделать. Он не мог абстрагироваться. Кошмар, в котором он жил около десяти лет по ее вине, окутал его и душил. Он не мог подавить эту ненависть, бушующую в его груди. Но что делало эту ситуацию совершенно невыносимой – это чувства Марцио в отношении Арианны. Марцио теперь нужно было убить свою любовь. Она оказалась ненужной, неправильной, у нее не было права на существование.

До следующей операции у Марцио оставалось около часа времени, и ему необходимо было связаться со своими коллегами. Как им объяснить свою просьбу заменить его на операции, он не имел ни малейшего представления, потому решил просто попросить провести хирургическое вмешательство вместо него, без объяснения причин.

Но, увы, попытки найти себе замену с треском проваливались. Все его коллеги, которые занимались подобными случаями, тоже были хирургами востребованными и никак не могли все бросить и завтра прилететь в Турин. А кто-то и вовсе был в командировке. Отложить операцию тоже не представлялось возможным, ибо, как показали результаты самых последних обследований, сердце синьоры Гримальди пребывало в самом критическом состоянии. Требовалось хирургическое вмешательство сейчас или никогда.