Хищники

Завкафедрой Роберт Саркисович Багдасаром, армянин невысокого роста, но прекрасно сложенный и с лицом Иисуса Христа, был немного старше доцента Авдонина. Говорил он негромким голосом и от этого почему-то очень убедительно. Его рассуждения носили несколько философский оттенок.

– Поехал в такую прекрасную командировку, встретиться с чудной природой, а как обернулось… Расцвет сил, а судьба, видите, распорядилась по-своему… А были большие планы.

– Какие именно? – спросила Дагурова.

Они сидели в кабинете Багдасарова, заставленном чучелами зверей.

– Большому кораблю – большое плавание…

– Подавал надежды? – спросила она.

– Да чего-чего, а энергии у него хватало,– ответил Багдасаров.

– Давно его знаете?

– Порядком. В институте вместе проработали лет двенадцать.

– Ну а как он был в быту, в общении?

– Знаете, как-то неудобно обсуждать покойника. А потом, все мы люди, у каждого есть свои достоинства и свои недостатки… Достоинств у Эдгара Евгеньевича было больше…

Дагурова попросили Багдасарова быть откровенным – для следователя интересно все.

– Что и говорить,– ответил заведующий кафедрой,– в лице Авдонина мы потеряли крупного специалиста, способного педагога. И просто хорошего человека… Правда, для меня было странным, что с докторской он тянул…

– Чем вы это объясняете?

– Отвлекался. Консультировался в Союзпушнине. Ездил в Ленинград и за рубеж на аукционы…– Роберт Саркисович вдруг спохватился: – Дело, конечно, нужное, престижное…

– А какие-нибудь конфликты у него с коллективом возникали?

Багдасаров вздохнул.

– Почти нет. Кроме мелочей. Не хотелось бы о них вспоминать… Человека нет… Лучше помнить о нем хорошее.

– И все же? – настаивала Дагурова.

– Этой зимой у нас с Эдгаром Евгеньевичем была одна стычка… Понимаете, последние три года он ездил в начале января в Кедровый, где вел наблюдения… И в этот раз у Авдонина была намечена командировка на 15 января… Вдруг ни с того ни с сего он просит отпустить его раньше, второго января!… Как раз была у нас учебная сессия, напряженная пора. Все заняты, и некем его заменить… И все-таки Эдгар Евгеньевич уехал второго… Такой уже он всегда был: куда хочешь пойдет, а своего добьется… Уговорил ректора.

– А как у него обстояли дела в материальном отношении?

– В последнее время, по-моему, имел хороший достаток…

– В каком смысле – последнее время?

– Года три…

– Из чего вы это заключаете?

– В ресторане за всех платил… К Восьмому марта собираем мы деньги на подарки нашим женщинам, скромно, конечно. А он каждой своей аспирантке – по большому букету гвоздик… А вы знаете, сколько они стоят?

– Питал слабость к женскому полу?

– Я бы не сказал, чтобы очень. Но не без этого. Дело понятное – холостяк. Одевался всегда по последней моде, а мода теперь очень дорогая штука. Кожа, бархат, как в средние века.

– Роберт Саркисович, скажите, а дорого стоит мех за границей? – спросила Дагурова.

Багдасаров внимательно посмотрел на следователя, размышляя, наверное, о причине подобного вопроса.

– Смотря что. Среди мехов есть понятие – цари царей. К таким относятся шкурки трех зверей: американского грызуна шиншиллы, нашего сибирского соболя и морского бобра – калана. Причем калан практически не появляется на рынке. Его едва не истребили полностью, осталось на земле несколько небольших популяций, которые оберегаются как зеница ока… Надеюсь, когда-нибудь калан достигнет такой численности, что снова станет промысловым зверем… Судьба шиншиллы тоже была печальной, но лучше, чем у морского бобра. Знаете, это небольшой зверек, его родина – предгорья Южной Америки. Сейчас их разводят и у нас на Кавказе. Изумительной красоты мех! О соболе вы, конечно, знаете…

– Да. Тоже едва не исчез,– кивнула Дагурова, вспоминая беседы на эту тему с Меженцевым.– Но теперь, кажется, ничего не грозит.

– В общем-то да… Считается, численность соболя достигла приличного уровня. Но я не склонен все видеть в розовом свете.– Багдасаров спохватился: – Простите, мы, кажется, отвлеклись… О ценах… Вас, наверное, интересует соболь.– Следователь кивнула.– Он дорожает и будет дорожать. Судя по последнему Ленинградскому международному аукциону,– а мы продаем соболя исключительно на нем,– цены были просто ошеломительные! За одну шкурку-до семисот долларов!

– Семьсот долларов? – удивилась следователь.

– Отдельные экземпляры. В среднем меньше, конечно… Соболь как бриллианты: спрос всегда высок. Приходит и уходит мода. То вдруг бросаются на гладкий мех, тогда длинношерстный падает в цене. В настоящее время мода на длинный, резко увеличилась закупка на международных аукционах песца, росомахи, а каракуля, например, упала. Но соболь – это соболь. Он всегда в моде. Неудивительно, самая богатая страна капиталистического мира – Америка покупает 90 процентов нашего соболя. Только им это по карману.

– Я интересовалась в магазине: у нас он стоит куда дешевле,– сказала Ольга Арчиловна.

– Естественно,– улыбнулся Багдасаров.– У нас многое дешевле. Квартплата, путевки в санаторий, проезд на транспорте…