Хищники

Когда у Гая началось падение? После знакомства с Авдониным? Или раньше – после случая на таможне, когда рухнула его спортивная карьера? Нет. Нет. Еще раньше. С тех пор, как Гай возил с отцом во Владивосток корзины цветов на продажу, когда они с отцом ловчили, старались продавать втридорога! Вот оно, начало конца…

Или еще раньше? Дагурова вспомнила: на вопрос, когда начинается воспитание ребенка, один мудрый человек ответил: за сто лет до рождения. И воспитывать надо не только видимыми поступками, поведением (какие-то действия можно скрыть, замаскировать). Нет. Детей воспитывает вся жизнь.

Цепь времен. Ответственность поколений. Родители Гая даже не ведали, кого растят. Серьезные испытания оказались ему не под силу. А что он оставил дочери, во имя которой, ради счастья которой творил зло?

Да, зло творит только зло. И кого во всей этой истории было до слез жалко – так это Марину. Судьба ее была незавидной. Но не посеяны ли уже и в ней подобные семена? Пока что привлекательные стороны жизни для этой девочки представлялись лишь в виде дорогих вещей, в ослепительной славе кинозвезды. Ну а вдруг не получится из нее звезда? Не сломит ли девушку преступление, совершенное отцом? Выдержит ли она этот удар?

И как поступить завтра, когда прилетит Марина? Кто ее встретит? Ольга Арчиловна могла, конечно, сама, но посчитала это неудобным. Поймет ли Марина? Да и другие…

Перебирая в уме всех жителей заповедника, Ольга Арчиловна все больше приходила к мысли, что никто лучше не подходит для этой деликатной миссии, чем Нил Осетров. Во всяком случае, сейчас он ближе всего Чижику, ближе, чем, допустим, Сократовы или семья Резвых…

В «академгородке» Ольгу Арчиловну встретили все те же Пясецкие, уже смирившиеся со своим ожиданием. Дагурова сказала Сусанне Аркадьевне и ее сыну, что теперь они могут забрать Геннадия Вавиловича из больницы и отвезти в Москву. Пясецкий-младший расчувствовался и подарил Ольге Арчиловне диск с записями произведений в своем исполнении, снабдив его надписью: «Очаровательной Ольге Арчиловне с уважением!» Он сказал, что постарается разыскать кантату Петра Ильича Чайковского, написанную на юбилей училища правоведения, в котором учился великий композитор (об этом Пясецкому рассказала Ольга Арчиловна), и обязательно добьется ее исполнения, а сам будет играть партию первой скрипки.

– Это в знак уважения к труду работников юстиции,– несколько пышно закончил молодой скрипач.

Мать и сын почти всю ночь не спали. За тонкой стенкой слышался их негромкий разговор.

Ольга Арчиловна тоже долго не могла уснуть. Она все размышляла о Марине Гай. Как устроится ее жизнь дальше? Что из нее получится?

Отцы и дети… Наследственность… Что передал своей дочери Федор Лукич? Ученые считают: наш характер и будущее поведение заложено с рождения в генах. Но, может быть, эти самые гены Марины здоровые и она взяла от родителей только хорошие? Дагуровой хотелось верить в это.

А сын Флейты? Ведь у него тоже не очень, казалось бы, крепкая наследственность. У Геннадия Вавиловича развилась психическая болезнь…

Затем Ольга Арчиловна невольно подумала об Антошке. И у нее самой теперь большая ответственность. Наверное, трудно воспитывать своего, но еще труднее – приемного ребенка. Сможет ли она быть достойным примером для сына?… Каким вырастет Антошка? Хорошо, если бы как Нил… Нил… Нил… Да, теперь все ясно с Аделиной, и она завтра обязательно зайдет в райисполком, райком комсомола, ОСВОД, чтобы оформляли документы о награждении Нила медалью за спасение…

В студенческие годы, да и теперь Ольга Арчиловна нечасто смотрела телевизор – может быть, потому, что передачи ей кажутся неинтересными, а может быть, просто свободного времени нет, и если уж найдется час-другой, так лучше почитать книгу… Но вот одну передачу, так случилось, она смотрела дважды: первый раз – по первой программе, а второй – по четвертой. Как сейчас помнит: за «круглым столом» в непринужденной атмосфере сидели известные всему миру советские космонавты и незнакомые ей писатели. Обсуждали они проблему, которая волновала ее давно,– поведение человека в экстремальных ситуациях. Так вот, один космонавт, а точнее – Рукавишников, рассказав о своих волнениях и переживаниях во время полета с болгарским космонавтом, когда отказал двигатель и стыковка стала невозможной, на вопрос писателя, что он почувствовал после того, как экстремальность миновала, ответил: «Представьте себе, что вы несете на себе тяжелый мешок картошки, и несете долго, далеко… Кажется, конца не будет… Устали. Но вот дошли, сбросили этот тяжелый, как свинец, груз и облегченно вздохнули. Вот так и я в тот раз». Ольге Арчиловне очень понравился ответ. Просто, по-земному, но каждому ясно, понятно, если даже он ни разу в жизни мешки с картошкой не носил.