Хищники

Когда Пень понял, что промахнулся, то на какое-то неуловимое мгновение его обуял такой дикий ужас, какого он не испытывал никогда прежде. Но смятение тотчас исчезло, подавленное куда более плодотворной мыслью – не все еще потеряно! Он увидел, как дернулся один из охранников, как сжался перед прыжком второй… Но совсем рядом, обращенное прямо в сторону собора, Пень видел уже никем не прикрытое лицо приговоренного к смерти Бизона. Мгновенно переведя центр прицела прямо на лоб рэкетирского авторитета, Пень во второй раз нажал на курок. Понять, попал он или нет, было почти невозможно, так как второму телохранителю все-таки удалось сбить с ног своего шефа и, упав сверху, прикрыть его своим телом. Позволить себе покинуть точку выстрела до тех пор, пока смерть Яниса не станет очевидной, Пень не мог. Несколько долгих секунд ожидания, во время которых возле входа в ночной клуб «Манхэттен» творилось нечто невообразимое, стоили наркоману внезапно проступившей седины на висках. И лишь спустя полминуты Пень уверился в том, что вторая пуля попала точно в цель. Через лазерный прицел он ясно разглядел, как быстро краснеет от крови вода вокруг головы Бизона. Все толпившиеся вокруг, кроме вопившей длинноногой девицы в желтом вечернем платье, не проявляли особого желания оказать лежавшему навзничь толстяку медицинскую помощь. Никто даже не наклонился к нему. Действительно, зачем суетиться? Единственную помощь, которая теперь нужна этой остывающей туше в смокинге, он получит уже в морге. Там его искромсают вдоль и поперек, зашьют толстыми нитками, помоют, напомадят и переоденут в новенький костюмчик, после чего положат в роскошный полированный гроб с латунными ручками и закопают где-нибудь на Южном кладбище.

– Вот и порядок, – посиневшими губами прошептал Пень, с трудом подавляя нервную дрожь. Он вскочил с холодного каменного пола, отпрянул от окна, за считанные секунды разобрал снайперскую винтовку и уложил ее в чемоданчик. Прицепив его ручку к карабину на поясе, киллер схватил лежавшую в нише бухту капроновой веревки, один конец которой уже был привязан к крюку, вбитому в стену башни, бросил моток вниз, схватился руками за спусковое устройство и ринулся вниз, в темный колодец. Наркоману показалось, что спуск занял целую вечность. Лишь когда подошвы его кроссовок мягко коснулись пола, он позволил себе открыть глаза. Темнота была кромешной, так что Пню пришлось воспользоваться фонариком-карандашом. Овальное пятно плясало на обшарпанных кирпичных стенах до тех пор, пока не наткнулось на нужное место. Спасительный провал находился прямо перед Пнем. Он зацепился непослушными пальцами за его край, подтянулся, перевалился через стену и рухнул прямо в грязную лужу, не обратив внимания на такую ерунду. Главное, что он выбрался из проклятых развалин на открытое пространство. Теперь нужно как можно скорее «делать ноги» в сторону поджидавшей его машины. Пень позволил себе постоять неподвижно секунд пять, прислушиваясь к доносившимся со стороны ночного клуба крикам, перевел сбившееся дыхание и, оторвавшись от мрачной стены собора святого Альберта, рванулся к опоясывающей храм кованой ограде…

Когда первая выпущенная снайпером пуля совершенно неожиданно для Механика сразила одного из телохранителей, киллер от досады аж заскрипел зубами. Он понимал, что время от времени такие казусы могут случаться даже с такими высокими профессионалами, как Ворон, но предположить, что промах произойдет именно сейчас, сегодня, никак не мог. Слишком многое было поставлено на карту и слишком хотелось поскорее поставить крест на этом опасном деле. Судьба, увы, не шла навстречу его честолюбивым планам. И лишь спустя тридцать секунд Механик сообразил, что сидевший на башне снайпер все-таки успел во второй раз – и удачно – нажать на курок своей винтовки. На душе у киллера стало гораздо легче. Итак, Бизон мертв. Оставалось самое легкое – дождаться, когда Ворон покажется из собора, и с близкого расстояния всадить в него несколько разрывных пуль.

Механик мгновенно покинул свой наблюдательный пункт, откуда следил за событиями у входа в ночной клуб, и, прижимаясь к уходящей в темное небо громаде костела, кинулся к заранее выбранному укрытию. В десяти метрах от узкого провала, единственного места, через которое можно было покинуть развалины, стоял подпираемый четырьмя потрескавшимися колоннами склеп. Когда-то здесь хоронили отошедших в мир иной представителей какого-то знатного петербургского рода, исповедовавшего католицизм. Внешний вид небольшого одноэтажного строения был даже плачевней, чем находящийся рядом собор. От склепа остались только четыре стены, крыша и три зияющие дыры вместо двери и окон. Внутри был навален строительный мусор и какой-то хлам, оставшийся от хозяйничавших здесь ранее военных. Но в любом случае это было единственное надежное укрытие, откуда можно было практически в упор расстрелять вылезающего из развалин Ворона.