Хищники

— Если у вас есть лучшее средство поставить его в тупик, я готов вас выслушать. Не думайте, что мне доставило удовольствие выбрать подобную стратегию! Но нам нечего ему противопоставить. У нас нет ничего. Абсолютно! Поэтому я хочу вам сказать: этот тип будет убивать снова, что бы мы ни делали. Вопрос состоит в том, чтобы знать, что мы хотим! Новое убийство, которое нам не удастся предупредить, за которым последует другое, затем еще одно и так далее.

— Это стратегия жертвоприношения! — заметила Энн.

Фревен одобрительно кивнул:

— Поверьте, я бы обошелся без этого. Все так, но нам остается или ждать, что убийства последуют одно за другим, или появится большой шанс арестовать его.

— Если шанс появится, — прошептал Бейкер.

Ларссон покачал головой, а затем посмотрел на Фревена:

— Может быть, это жестоко и… цинично, но я за решение лейтенанта. Преступник не прекратит убивать, и когда он снова возьмется за свое, мы сделаем так, чтобы очередное убийство оказалось последним.

— Даже если бы мы все поддержали эту спорную стратегию, как вы рассчитываете осуществить ее? — спросила Энн.

Фревен взглянул на нее, потом сглотнул и тихо произнес:

— Для начала мне нужна ваша помощь.

29

У Энн от удивления выгнулись дугой брови.

— Вам нужна моя помощь?

— Точно. Чтобы распространить в третьем взводе слух о том, что дело прекращено, что ВП и штаб решили не продолжать расследование этих убийств, поскольку они представляют собой единичные случаи, незначительные по сравнению с наступлением, которое ведет наша армия. ВП должна сосредоточиться на приоритетных задачах — проверке лагерей, наведении порядка и наблюдении за военнопленными.

— Вам никто не поверит! — заявила медсестра.

— На войне все возможно. Впрочем, штаб не слишком далек от этой идеи. Важно, чтобы убийца поверил. Может быть, он и умный, но его рассуждения и все поступки диктуются его собственными желаниями и привычкой убивать для того, чтобы шокировать общество, демонстрируя результаты своих деяний. Я уверен, что он поверит, он будет слишком разъярен, чтобы это отрицать. Надо обязательно сделать акцент на том…

— На чем?

— Что это решение — следствие моего анализа. Что я решил прекратить расследование. Я только что написал фиктивный рапорт, в котором привожу мои соображения: человек, совершивший два первых убийства — психически болен, он вскоре покончит с собой во время наступления по причине слишком неустойчивой психики и склонности к суициду.

— Два первых убийства? Вы хотите скрыть третье, сегодняшнее убийство Харриса? — удивился Маттерс.

— Нет, я хочу лишить убийцу громкой славы, я собираюсь, исходя из различных оснований, используемых методов, выбора места и так далее, объяснить, что действовал не один и тот же человек и что последнее преступление, скорее всего, связано с местью. Это заставит его вытащить свою колоду карт, чтобы его все-таки заметили. Он не сможет удержаться от этого.

Конрад, «мудрец команды», заметил:

— Если позволите, лейтенант… эта идея приведет его прямиком к вам. Если решит, что лишился внимания из-за вас, он может захотеть рассчитаться с вами.

Фревен помолчал, глаза его блестели.

— На это я и рассчитываю, — наконец признался он.

В палатке лейтенанта Фревена чувствовался запах масла, которым была наполнена горящая лампа с фитильной горелкой. Когда вошла Энн, предварительно спросив разрешения, он отложил роман Конан Дойля.

— Спасибо, что пришли, — приветствовал он ее, вставая из-за стола, за которым читал и писал, и садясь на кровать.

— Вы просили меня…

Он жестом предложил ей сесть на освободившийся стул около стола. Она села, оказавшись напротив него.

— Как дела в медсанчасти?

Энн вздохнула.

— Вы и так знаете. Раненые поступают непрерывно. Недавно погрузили на судно тех, кого надо отправить на родину, но уже и наши кровати заняты. А мои отношения с майором Каллоном, как вы знаете, далеко не самые лучшие… Они стали еще хуже с тех пор, как ему приходится мириться с тем, что я помогаю вам в расследовании.

— Как только мы запустим нужную информацию в третий взвод, я оставлю вас в покое…

— Нет, только не это! — воскликнула она, привстав со стула. И холодно добавила: — Я уже

просила вас не отпускать меня, не заставляйте меня все начинать сначала.

Он поднял руку, чтобы устранить недоразумение.

— У меня нет таких намерений, Энн, успокойтесь. Я сказал это для того, чтобы вы, если захотите, могли отступить, вот и все.

Она пристально посмотрела на него, желая убедиться в его честности. Недоверие и сомнение сделали ее еще более привлекательной. Искренние, несдерживаемые чувства, отражавшиеся в чертах ее лица, в глазах, заставлявшие дрожать губы, — все это тронуло лейтенанта. На ней не было обычной белой шапочки, ее золотистые волосы были стянуты сзади, а две волнистые пряди спускались за ушами.

— Простите меня, — прошептала она, пытаясь справиться с волнением.

— Энн, могу я задать вам один вопрос?

Она вздернула носик.

— Если я не обязана отвечать на него, давайте.

Игнорируя ее ответ, он спросил:

— Почему это расследование так захватывает вас?