Хищники

– Непонятно, – удивилась следователь. – Ударил, а затем погладил…

Капитан снял фуражку, вытер платком лоб.

– Есть такое предположение – Чижик на отца насела.

Освободи, говорит, Нила, и все тут… Федор Лукич перед дочерью как воск перед огнем. Она лепит из него, что ни пожелает.

– Но историю на озере Гай Осетрову до сих пор не прощает?

– По-моему, директор не жалует Нила, – согласился участковый.

– А на работе держит, – задумчиво произнесла Ольга

Арчиловна.

– Куда денешься? Люди нужны. Такой работник на дороге не валяется. Как-никак потомственный лесник. И

дело свое знает.

– Может, опять Марина? – высказала предположение

Дагурова. – Так бы уволил. Ведь предлог найти, когда хочешь, не так уж трудно.

– Верно. Было бы желание… Скорее всего опять Чижик вступилась…

«Вот и еще кое-что прояснилось из биографии Осетрова, – думала Дагурова. – Но кто же он на самом деле? Что главное в его характере, поступках? Образ жизни рождает человека, но в равной мере и человек рождает образ своей жизни. Наш образ жизни впитывает в себя и труд человека, и личную свободу, и отношение к другим людям, в среде которых мы созрели как личность, и к семье, в которой выросли. И судьба каждого из нас неотделима от судьбы окружающих… Не познав всех этих компонентов, не раскусишь человека…»

Прежде чем отправиться домой к Гаю, Дагурова позвонила из Турунгайша от участкового инспектора в районную психоневрологическую больницу Мозговой, к которой посоветовал обратиться Кабашкин.

– Кто это мной интересуется? – ответил следователю низкий хриплый голос.

Ольга Арчиловна назвала себя и попросила провести обследование Осетрова.

– На предмет чего? – поинтересовалась Мозговая.

Дагурова стала объяснять.

– Может, мне вообще дать заключение по фотографии?

– недовольно перебила врач. – Могли бы, кстати, сами приехать, рассказать, что вам нужно… Уж что-что, а машиной, я думаю, вас обеспечили…

Ольга Арчиловна извинилась, что приходится объясняться заочно. Но что, мол, поделаешь, хочется все поскорее, а дел срочных и здесь много. Сказала, что постановление о назначении судебно-психиатрической экспертизы доставит ей участковый инспектор Резвых.

– Конечно, для каждого свое дело – самое главное, –

пробурчала психиатр. И было непонятно, согласилась она срочно обследовать задержанного или будет ждать следователя для детального разговора.

Дагурова составила вопросы, стараясь, чтобы они были как можно точнее и понятнее для врача. Арсений Николаевич без всяких задержек сел на мотоцикл и махнул в райцентр…

…Марина Гай встретила следователя в узких брючках с разрезами внизу и кофточке с глубоким вырезом на груди, плотно облегающей ее гибкий девичий стан. Брюки и кофточка были из небесно-голубого шелка. Прическа –

поднятые наверх иссиня-черные волосы, прихваченные черепаховым гребнем.

Ольга Арчиловна поразилась, до чего изменился ее облик. Вчера – юная европейка из какой-нибудь средиземноморской страны, сегодня – словно молодой цветок

Юго-Восточной Азии. И эта кротость в лице, семенящая походка, словно на ногах геты – деревянные сандалии на высоких подставках…

– Простите за беспорядок, – сказала Марина, вводя следователя в большую комнату. – Присаживайтесь, –

указала она на тахту.

Ольга Арчиловна села, огляделась. Со стены стекал ковер, устилая тахту и еще полкомнаты.

На креслах, на столе были разложены платья, меховые вещи – красиво вышитый полушубок, шапка с длинными ушами из мохнатого белого меха, рукавички с национальным орнаментом. На полу лежал чемодан, наполненный женским бельем, блузками, чулками и колготами еще в целлофановых пакетах с яркими этикетками. Коробки с туфлями накренились, опершись о горку.

Противоположную стену украшал палас с простым геометрическим узором. В центре паласа висели два скрещенных охотничьих ружья, матово блестевшие холодным вороненым металлом и теплым светлым деревом лож. А по бокам их были прибиты оленьи рога, отполированные и покрытые лаком. Над ружьями из перекрестья дул смотрела на следователя оскаленная медвежья морда.

– Папа застрелил, – пояснила Марина, видя, с каким нескрываемым любопытством Ольга Арчиловна оглядывает убранство комнаты. – Сам и чучело сделал. На областной выставке охотничьих трофеев за эту голову ему дали диплом.

– Выразительно, – согласилась Дагурова.

– Он хороший таксидермист4, – просто сказала Чижик.

– У папы настоящая мастерская. Все свободное время проводит в ней…

– А это? – показала следователь на тюлененка-белька, лежащего на телевизоре.

– Как натуральный, правда? – Марина поднесла его к

Ольге Арчиловне. – Японцы молодцы! Ведь это синтетика…

Ольга Арчиловна невольно провела по игрушке рукой –

зверек и впрямь выглядел как натуральное чучело. Мех был мягкий, теплый.

– Эдгар Евгеньевич привез, – печально глядя на за-

4 Таксидермист – человек, занимающийся изготовлением чучел животных.

морский сувенир, произнесла девушка. – Скажите, почему я совсем не так переживала, когда умерла моя учительница? А эта смерть… – Марина вздохнула. – Конечно, чужое горе и свое – разные вещи. Надо иметь большую душу, чтобы сострадать…

– А маму вы помните?