Хищники с Уолл-стрит

Энни развернулась, взяла со своего стола 14-страничный факс и вручила его мне.

– Сейчас вернусь с этой яичницей с беконом и сыром.

– Ты лучше всех.

Что-то ее гложет.

Я сделал две мысленные пометки. Одна: позже переговорить с Энни. Другая: поздравить Халека. Его пиццы – лучшее послание на хер, о каком я когда-либо слышал. А прямо сейчас мне надо было поработать. Сделать несколько телефонных звонков. Дожать нескольких потенциальных.

Ага, именно.

Любопытство терзало меня. Я пролистал факс Бетти – аудированную финансовую отчетность. На первой странице «Крейн и Крават» резюмировали полученные сведения. «По нашему мнению, финансовый отчет должным образом, во всех материальных аспектах представляет финансовое положение Фонда фондов “Келемен Груп”, серия B (Мастер-траст “Келемен Груп” класса А “Келемен Груп”)».

Слава богу, что я не аудитор.

Размер чистых активов на следующей странице – 320 миллионов долларов с мелочью – оказался отнюдь не скучным. Чарли заправлял куда большей компанией, чем я думал. Если доходность фонда составляла пять процентов, его поощрительная премия равнялась 1,6 миллиона долларов. Однако в прошлом году рынок поднялся на 15 процентов с лишком. Если Чарли шел в ногу с ним, то заработал около 4,8 миллиона долларов.

Чудесно.

Я пролистал отчет о результатах финансовой деятельности, глянул одним глазком отчет о движении денежных средств и добрался до примечаний к финансовому отчету, ожидая найти где-нибудь перечень инвестиций. То, что я нашел, меня расстроило. Ничегошеньки. Никакого списка инвестиций. Ни черта.

Он должен быть где-то здесь.

Ан нет. Примечание два, «Основные принципы учетной политики», растолковывало его отсутствие стандартной, хоть и вгоняющей в ступор уродской феней. «Фонд размещает свои инвестиции в Мастер-фонде по справедливой стоимости…»

Перевод: Бетти инвестировала не в так называемый «мастер-фонд». Она вошла в другой инструмент, передающий капитал в мастер-фонд. Мастер-фонд в свою очередь инвестирует во внешние хедж-фонды. Бухгалтеры окрестили такую структуру «мастер-фондом» и «обслуживающими фондами».

Месть придурков.

Примечание два продолжало: «Оценка инвестиций, осуществленных Мастер-фондом, излагается в финансовых отчетах Мастер-фонда и сопутствующих примечаниях…»

Перевод: в этих бумагах нет никакого перечня инвестиций. У меня отчетность серии B. А мне нужна отчетность Мастер-фонда. Бетти прислала мне не то. Да разве ее в том вина? Она запуталась в ССФУ, как сокращенно называется Совет по стандартам финансового учета{71}

. Их нормы составления отчетности понятны только аудиторам. Для всех остальных это сущий Бермудский треугольник.

Поглядев на ноутбук Чарли, я пробормотал под нос:

– Да, кореш, легких путей ты не ищешь.

Глава 24

Мучительно тормозная операционная система Windows насмерть застряла на диалоговом окошке, требующем ввести пароль. Я испробовал «ПК» и «Провиденс», по альма-матер Чарли. Без толку. Попробовал его день рождения, потом день рождения Сэм. Без толку. Я даже попробовал имена собак – Ун, Де и Труа, пустив в ход дюжину разных перестановок. По-прежнему без толку.

Мне нужен компьютерный гик, чтобы хакнуть его.

Энни принесла яичницу с беконом и сыром, а заодно пузырек «Адвила».

– Прими две таблетки и звякни мне около одиннадцати.

Она никогда не признается, если ее что-то грызет. Но я все равно вижу.

«Пицца», «болоньезе» и прочие любимые блюда Чарли не сработали. Диалоговое окно «Форточек» оставалось пустым. Ничего.

Вот тут-то и влез телефон. Бетти Мастерс позвонила первой.

– Ты получил мой факс? – с ходу поинтересовалась она.

– Спасибо. Я как раз собирался тебе звонить.

– А что у тебя с голосом?

– Пара бокалов вчера вечером.

– Похоже, ты оставил голосовые связки в рюмке.

Представив 150-ваттную улыбку Бетти, я начал нашаривать свои солнцезащитные очки.

– Прелестно. Я как раз просматривал твой факс. Ты, часом, не получала от Чарли второй финансовый отчет? Должно быть два.

– Не думаю. Посмотрю еще раз.

Повесив трубку, я напечатал «фонд фондов» одним длинным словом без пробелов в диалоговом окне Windows. Ничего.

Следующим позвонил Алекс Романов, самозваный святой покровитель умопомрачительной доходности.

– Я рад, что ты помогаешь Сэм, – сказал он. – Меня не просветишь, Гровер?

От этого вопроса меня прямо скорчило. Может, дело было в интонациях Романова – снисходительных, диктаторских, похмельно-тошнотворных. Может, дело в его успехе, в том, как назойливо он хвастается своими трехзначными доходами.

Халек часто предсказывал, что Романов погорит. «Риск его погубит. Невозможно делать трехзначные цифры и не споткнуться. Когда-нибудь, где-нибудь, не знаю как. Просто знаю, что это случится».

Как бы то ни было, но я отреагировал на Романова так, как всякий финансовый заправила обращается с претендующими на роль альфа-самцов.

– Тебе что-нибудь известно о судах по наследственным делам? – выпалил я достаточно любезным тоном, но заранее зная ответ.

– Немного, – признался он.

Я улыбнулся, смакуя первую кровь в стычке между двумя эго с железными яйцами, схлестнувшимися в чистом поле.