Хищники с Уолл-стрит

На всем ходу промчавшись мимо моей протянутой руки, не выпуская красной папки, Кранч поприветствовал меня теплым объятием. Смачно чмокнул губами, обменявшись с Энни прикосновениями обеих щек на европейский манер. Хлоя, поглощенная беседой где-то в недрах своих циклопических наушников, легонько помахала в знак приветствия. Но Кранч этим не удовольствовался. Оттянув левый аудиотазик от ее головы, он что-то шепнул ей на ухо. И когда вернул наушник на место, Хлоя залилась пунцовым румянцем.

Мои коллеги глазели из всех закоулков ОФЛ. Кранч вполне мог оказаться моим клиентом. Никто не проронил ни слова – за исключением Скалли; тот деликатно послал в нашу сторону воздушный поцелуй.

– Присаживайся, Кранч, – указал я на гостевой стульчик сбоку от моего стола. – Как ты пробрался мимо охраны?

– Кто-то выходил, и я проскользнул через стеклянные двери.

– А что сказала наша рецепционистка?

– Я сказал ей, что на минуточку.

– Пожалуй, не лучшая идея.

– Я так нетерпелив, – провозгласил он, нимало не смущенный моим комментарием. – Дела. Дела. Дела.

– Чем могу помочь, Кранч?

– Голос у тебя кошмарный.

– Мы с Сэм за обедом выпили несколько бокалов.

– Она просила меня заглянуть на неделе.

– Хорошо бы занять ее чем-нибудь, – ответил я. – Ей одиноко в этом доме.

Уж это я знаю по личному опыту.

– Я принес тебе подарочек, – сообщил Кранч, поводя плечами и с наигранным восторгом вручая мне красную папку. Трудно поверить, что этот человек убил хоть кого-нибудь. У него на виду ни шрамов, ни явной озлобленности, только татуировка 101-го на плече.

– Гроув, – перебила Энни. – Лайла Приоло на первой линии.

При обычных обстоятельствах я бы снял трубку. Лайла – хороший друг и великолепный потенциальный клиент. Однако на сей раз любопытство по поводу визита Кранча победило.

– Придется перезвонить.

– Не вздумай вешать трубку, – упрекнул меня Кранч. И с молниеносной быстротой, как в былые дни в Ираке, схватил трубку моего телефона. – Привет, девочка, – проворковал он Лайле. – У меня есть для тебя подходящие акции.

Этикетка на красной папке гласила «АРИ Капитал» – хедж-фонд Алекса Романова. Однажды на приеме Чарли сказал Русскому Маньяку:

– Название корпорации малость невзрачно.

– Легче дать имя молокососу, чем компании, – резонерствовал Романов. – На свете миллионы маленьких Джонни. Но только один «Цербер». – Романов имел в виду фонд прямых инвестиций, названный в честь мифологического трехголового пса, охранявшего врата ада.

Ты же холостяк. Откуда тебе знать, как называют детей?

В каком-то смысле Романов прав. За годы хедж-фонды расплодились с 4 до 8 тысяч. И каждому нужно имя. Жадные до метафор хеджи называли свои конторы в честь деревьев, гор и архитектурных элементов. Подхватывали мореходные выражения, не говоря уж о греческих и римских богах. Они расхватали большинство героев, оставив от мифологии одни ошметки. Название «Сатир Капитал», правда, свободно по сей день, и отнюдь не без причины. Древние часто рисовали приапических сатиров, рыскающих по лесам с чудовищной эрекцией, – для рекламы «Виагры» образ вполне сгодится, но для владык финансов как-то не совсем.

– АРИ – это анально-резонансное исследование? – поинтересовался я у Русского Маньяка.

– Нет. АРИ – это «Алекс Романов Инвестментс», – отрезал он.

А пока я сейчас просматривал содержимое красной папки, Кранч балаболил с Лайлой.

– Тебе надо купить «Коуч», – советовал он. – Они делают премиленькие сумочки. – Накрыв микрофон ладонью, сообщил: – Я над этим работаю.

– Валяй, Кранч. – Листая бумаги, я нашел проспект «АРИ Капитал». А еще распечатку содержимого ее портфеля ценных бумаг.

Любопытно.

Кранч закончил разговор с Лайлой еще до того, как я успел просмотреть позиции АРИ. Раскрыть секрет баснословных доходов Романова я не успел.

– Все улажено, – радостно провозгласил парикмахер, отпустив звук «В» погулять. – Тебе надо послать Лайле бумаги, чтобы открыть счет.

– Отличная работа.

Кранч договорился о приказе на покупку акций, чего мне не удалось добиться от Лайлы за все восемь лет.

– Она хочет «Коуч», Томми Хилфигера и капельку «Сакс», – продолжал он, – но никакого, повторяй за мной, абсолютно никакого «Уол-Марта». Понимаешь, о чем я говорю?

– Ты лучше всех, – похвалил я. – А что насчет папки?

– Чарли оставил ее в моем салоне.

– Забыл?

– Нет, милаша, – вздохнул парикмахер. – Он не хотел ее лишиться.

Не зови меня «милашей».

– Он был встревожен? – поинтересовался я.

– Не хотел оставить ее в ресторане, – пояснил Кранч. – Чарли вечно все забывает.

– А не могла Сэм положить папку в свою сумочку?

– Ее там не было. Мы сговаривались насчет паранджей и фесок, знаешь ли.

– Усек, – кивнул я. – А почему ты даешь папку мне?

– Ты разберешься, насколько это важно. – Поколебавшись, Кранч нерешительно добавил: – Наверное, просто барахло.

– Чарли хоть раз говорил, что инвестировал в фонд Майкла Романова?

– Милаша, – тяжело вздохнул он, возвращаясь в режим казарменного положения, – мы никогда не говорили о бизнесе. Мои мозги не для цифр. В смысле, которые на бумаге.

– Но с портфелем Лайлы ты справился просто расчудесно.