Хьюстон, 2030: Нулевой Год

— Ну, когда мистер Штольц нас знакомил, мистер Сполдинг показался мне таким букой. Пробормотал что-то вроде: и на хрена она нам тут? Но потом, он как-то узнал мою фамилию. Подходит ко мне и спрашивает: Вы сестра Майкла, не так ли? Я говорю: да. И после этого, он стал со мной таким обходительным: Саманта, как у Вас дела? Саманта, Вам что-нибудь принести? Никогда не называет меня «Сэмми», как все остальные, исключительно «Саманта». Ну, он меня не очень-то достаёт. Он же сторож: уходит утром и приходит вечером.

— А кроме этого… Сполдинга, с остальными у тебя всё в порядке?

— Да, папа. У меня и с мистером Сполдингом всё нормалёк. Никаких проблем вообще. Я так хочу остаться на заводе у мистера Штольца! И неважно, что там мама говорит… Пап, помоги маму убедить? А? Пожалуйста?!

— Значит, главнокомандующий Конфедерации[64] настаивает, чтобы её дорогой папочка дезертировал из армии «Севера» и присоединиться к армии «Юга»?

— Как будто ты сам не собирался дезертировать, пап!

Интересно, как она догадалась, подумал Марк. Ну, похоже, с моей стороны никаких особых решений уже не требуется. Его дочь всё решила. Парламентёр вскочил на коня и понёсся к линии траншей «Южан», размахивая белым платком вместо флага. Марк поднёс указательный палец к губам и посмотрел на дверь кухни.

— И кто-то ещё говорит, что историю изучать бесполезно? Вот, тебе, Саманта, Гражданская Война! Никогда не знаешь, кто твой друг, и кто твой враг. В завтрашнем сражении, мои батальоны неожиданно выступают на стороне Конфедерации. Однако, маме про это знать пока ни к чему, не так ли? А не то – потеряем элемент внезапности.

Саманта кивнула.

— О-кей. Прежде всего, та лавка недалеко от вашей школы. Леди-дизайнер, что делает браслеты, анклеты и всё прочее… Эта лавка всё ещё функционирует?

— Не то слово. Они стали гораздо больше.

— Великолепно! Теперь обещай мне кое-что, Саманта.

— О-кей.

— По-настоящему, а не как вчера.

— Как – вчера?

— Вчера утром, ты пообещала маме обуть резиновые сапоги, когда приедешь на завод, так?

— Опа! Опять ты за эти проклятые сапоги…

— Я не про утро. Я знаю: грязь была така-а-ая мягкая. Или кристально-чистая? Но потом, когда я приехал на завод. Ты пообещала мне, что будешь надевать сапоги, если выходишь за пределы завода мистера Штольца, так? Я тебе ещё показал: вот с этого двора, конкретно?

— Да-а-а?

— А теперь, только честно. Расскажи мне – про сегодня.

— Ах, ну да. Когда мы с мистером Штольцем ездили на рынок, я, конечно, не обувалась. Но мы же договорились с мамой: если на рынок – сандали можно не таскать, так?

— Для начала, не «сандали», а «сандалии». Про это мы уже сто раз говорили. И не «таскать сандалии», а «надевать сандалии». Или «обувать сандалии», как тебе больше нравится. Говори грамотно.

— А все говорят: «таскать сандали».

Ещё один маневр уклонения, подумал Марк. Перевести всё в филологический спор.

— Когда «все» говорят «таскать», они чаще всего именно это и имеют в виду, Саманта. К сожалению, для большинства подростков твоего возраста «сандали» – это предметы особого поклонения, запертые в шкафу и надеваемые по праздникам, и даже по праздникам – их экономят. Но ваша договорённость с мамой – вполне конкретна. Сандалии должны быть у тебя на ногах, а не засунуты за пояс, как украшение костюма.

— А чем плохо, когда сандали засунуты за пояс? Наша мамочка хочет, чтобы все видели, что у нас есть сандали, всё «как принято». Вот я и буду таскать сандали за поясом, пусть все видят и завидуют. Мамочке. А мне – так удобнее.

— Всё, проехали. Я твои маневры уклонения изучил по полной программе. Если я всё помню правильно, договор с мамочкой распространяется только на наш местный рынок здесь, а не на большую толкучку на шоссе Беамонт!

— Но, пап. Толкучка на шоссе – это же тоже…

— Ну ладно. В конце-концов, чисто теоретически, толкучка на шоссе – это тоже «рынок». А вот скажи-ка мне: когда ты ездила в трущобы проезда Меза, к сварщикам. На тебе были резиновые сапоги? — Марк, конечно, знал ответ.

— Но пап!

— Неважно! Я не о сапогах и не о сандалях. Тьфу: не о сандалиях. Это только для примера, чтобы тебе было понятно. А теперь пообещай по-настоящему, а не как вчера.

— Обещаю, пап. По-настоящему.

— Завтра. Никаких резких телодвижений! И даже не думай сделать над собой что-нибудь варварское. Как твоя сегодняшняя стрижка, или кольцо в нос, или чайные блюдечки вместо серёжек, как у племени Умба-Юмба в Африке, или что-нибудь в том же духе. Это для твоего же собственного блага. Не раздражай нашу мамочку по пустякам, поняла? Я знаю, девушки на Куче необычайно преуспели в вопросах высокой моды. Просто выжди ещё месяц-другой, прежде чем следовать этим модным веяниям. Договорились?

— Договорились, пап.