Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

Авторы этого документа (равно как и составители сборника ни в данном случае, ни в других местах) никак не комментируют противоречивую информацию, содержащуюся в нем. А таких противоречий немало. Можно ли характеризовать как «националистические проявления» нежелание «популяризировать опыт Советского Союза в венгерской прессе» или попытки закрыть Академию общественных наук? Могут ли националистические настроения носить «дружелюбный характер»? Только ли националистам свойственно «протаскивать и распространять «теорию» классового примирения»? Автор данного документа почему-то автоматически отождествляет отрицательное отношение венгров к внедрению «советской» модели социализма и к носителям этой модели с проявлениями национализма. Тем самым он обходит стороной действительно имевшие место в венгерском обществе не только антисоветские тенденции (то есть политические), но и антирусские, то есть националистические, берущие свое начало еще задолго до событий 1917 г. Нам кажется, что в данном случае вообще не очень корректно говорить о «националистическом» отношении венгров к чему-либо советскому. Такой упрощенческий подход не позволял и не позволяет провести исследование венгерских событий с точки зрения влияния на них действительно националистических тенденций, выражавшихся в экстремистских настроениях и активных действиях представителей одной нации против другой. С этой точки зрения, помимо безусловно имевшего место и политического контекста, необходимо помнить, что события в Венгрии носили не только «антисоветский» характер. В частности, авторы монографии «Восточная Европа в силовом поле великих держав» прямо указывают на следующее важное обстоятельство: «Напомним, что одним из первых лозунгов Венгерской революции летом и осенью 1956 г. было прекращение дискриминации мадьяр в Румынии»⁷

.

Даже такая тенденциозная фигура как Матиас Ракоши, которую явно абсурдно причислять к числу сторонников «венгерской революции», в своем письме Н.С. Хрущеву от 15 декабря 1956 г. четко указывал на национальную проблему и на неспособность правящего режима ее решить как на один из важнейших детонаторов венгерских событий:

«Известно, что когда в 1938–1941 годах Хорти, будучи сателлитом Германии, «возвратил» области, в которых проживало около 3 миллионов венгров. Очевидно, что этот факт был воспринят большинством народа с воодушевлением. В конце второй мировой войны одновременно с освобождением нашей родины эти почти 3 миллиона венгров вновь стали национальным меньшинством. Враг в полной мере использовал данное обстоятельство, и эта ситуация позволила шовинистам отчасти распространить свое влияние на такие, впрочем, демократические, элементы, как трудовое крестьянство, и даже на рабочих, которые сожалели, что одна четвертая часть венгерского народа вновь стала национальным меньшинством.

Когда мы, коммунисты, энергично выступали против ирредентизма, шовинистического подстрекательства, на нас с первого дня освобождения навесили ярлык антипатриотичности. Когда Имре Надь в 1953 году стал премьер-министром, он сразу же начал играть на шовинистических струнах и, в отличие от нас, стал выступать в роли «настоящего венгерского патриота». Это немедленно усилило, особенно в кругу молодежи, скрытый шовинизм, пропаганда которого была поручена пользующимся широким влиянием старым реакционным педагогам, со знанием дела выпестованным хортистами. Демонстрацию 23 октября с первой минуты характеризовали шовинистические, антикоммунистические и антисоветские лозунги»⁸

.

В свое время автор этой статьи в беседе с ветеранами Советской армии, которые принимали участие в боях на территории Венгрии во время Второй Мировой войны и после ее окончания некоторое время находились на ее территории, узнал о том, как резко изменилось отношение венгерского населения к советским военнослужащим после решения о передаче спорных территорий румынской стороне. Уже позже советское руководство осознало негибкость своего решения, став своего рода его заложником. По мнению итальянского историка Стефано Боттони, в 1952 г. венгерское меньшинство получило поддержку из Москвы – именно под давлением ВКП(б) в румынскую конституцию была внесена статья, направленная против национальной исключительности и национального шовинизма. В том же году в Трансильвании в рамках румынского государства была образована Венгерская автономная область с центром в городе Тыргу-Муреш. Однако в 1968 г., когда Румыния встала на путь независимости внутри соцлагеря, решением Н. Чаушеску данная область была упразднена⁹.