Читаем ХО полностью

- Дiду!.. дiду Хо!.. а йдiть-но сюди… а вiзьмiть-но собi неслухняного панича!.. "Зараз!" - вiдповiдає вона собi за Хо пiдробленим басом i вiдходить вiд вiкна.

Хлопець добре розумiє Маринину штуку; вiн не вiрить, щоб то Хо промовив те "зараз" таким невдатним басом, однатс йому стає страшно. Вiн вiдходить до канапки, як можна далi вiд вiкна, i почина бавитись папiрцем, бгаючи його в човник. А тим часом фантазiя хлопцева вперто працює над фiгурою Хо. Якi в нього очi? Мабуть, червонi, як у трусика… А нiс, певно, такий довгий та гострий, як у куховарки… а може, ще довший… Борода бiла та довга аж до п'ят… руки… Хлопцевi враз уявляються залiзнi тройчаки, що стоять у стодолi - такi руки в Хо… конче такi… Йому стає ще страшнiше, вiн боїться поворухнутись, боїться зустрiтись очима з таємничою пiтьмою, хоч щось так i тягне його глянути в вiкно, так i тягне, так наче шепче щось: "А подивись, а подивись!" Хлопець не може опертися бажанню глянути в вiкно, зводить очi… i весь холонем Там, на чорному тлi шибок, щось бiлiє… то Хо… Божевiльний жах охоплює дитину, поширшує зiницi, витяга обличчя, ворушить волоссям на головi, душить за горло… - Дiти, спати! Пора вже!.. Марино, клади дiтей спати!..- розтинається голос материн й будить, як зi сну, хлопця.

Марина ставить хлопця на молитву.

- "Отче наш, що на небi…" - непритомно проказує вiн за нянькою, а сам дивиться вбiк, на вiкно. "Нехай буде воля твоя, як…" Ой, там щось руками маха, аж по вiкнi шкряба! - тремтить хлопець.- "Хлiб наш щоденний…"

- Нянько, там щось дивиться в вiкно… я боюсь…

- Вигадуйте, вигадуйте, то таки вiзьме вас Хо в торбу… Ну, проказуйте знов: "Хлiб наш щоденний дай нам сьогоднi…"

Але хлопець уже не слухає няньки, вiн не може вiдiрвати очей вiд вiкна. Те вiкно притягує його увагу, захоплює всi думки, запановує цiлою iстотою дитини. У вiкно те дивиться чорна, таємнича темрява, повна фантастичних iстот, усяких див, повна страхiття… I все се тиснеться до вiкна, зазира в хату, ось-ось пролiзе крiзь дiрку в розбитiй шибцi або з лускотом вiдчинить вiкно, кинеться на нього, наповняючи хату диким реготом…

Аж ось i лiжко. Хлопця роздягнено, вiн кутається в ковдру. Нянька поправля ще щось i гасить свiтло.

- Марино, посидь бiля мене… я боюся…

- Ото вигадали! Спiть, менi нiколи сидiти бiля вас…

В хатi стає темно i тихо. Хлопець широко розплющеними очима вдивляється в темряву, напружує слухи, боячись пропустити який зрадливий звук. Тихо. Так тихо, що навiть калатання серця видається глухим стукотом молота по чомусь м'якому. Ураз… трiсь!.. Що се? Увага хлопця збiльшується до можливих границь… Уся кров збiгається йому до серця, серце почина бити на гвалт… О, знов щось зашелестiло, зашкрябало… То - Хо. Ось у чорнiй, як чорнило, пiтьмi виразно бiлiє борода його… ось простягається довга, костиста рука… наближається до плечей, розгорта над ними свої сухi пальцi… Обгорнений невимовним жахом, утикає хлопець голову пiд подушку, скорчується пiд ковдрою, iнстинктово намагаючись стати маленьким, якомога меншим… щоб "страх" не мiг помiтити його… Вiн затамовує навiть вiддих, боячись подати знак життя, боячись зрадити свою присутнiсть у хатi…

А тим часом чує вiн, що бiля лiжка стоїть Хо, й простяга над ним свої довгi, мов залiзнi тройчаки, руки, й черкається сухими гострими пальцями його плечей…

Холодний пiт вiд голови до п'ят облива дитину, божевiльний жах побiльшує зiницi, вiдбира голос, деревить тiло… I довго так лежить бiдне хлоп'ятко, нерухоме, тремтяче вiд жаху, мокре вiд поту, аж тривожний сон, прилинувши, заспокоює нарештi змордовану офiру полохливостi…

- Хе-хе-хе! - смiється Хо пiд вiкном, де лежить хлопець.- Хе-хе-хе! I жаль бере, i вiд смiху не можна здержатись! Смiшно, коли причиною страху бува лиш розпалена уява, а жаль… Бо хто раз спiзнається з почуттям страху, не хутко зможе вiдкараскатися вiд нього… Зросте дитина, змужнiє, i багато сил, вартих кращої долi, змарнує на боротьбу зi страхом, та ще добре, як переможе!.. Шкода сил, шкода часу… А хто винен? Гай-гай! - хита головою Хо, загортаючись довгою бородою та подаючись у дальшу путь.


III


Перейти на страницу:

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза