- Как скажешь, мой сладкий, – Отабек улыбнулся почти довольно, мазнул губами по его губам и, тут же откатившись, гибко поднялся. – Если это случится, я так и скажу, чтобы сначала за официальным разрешением прогулялся.
Виктор рассмеялся. Поднялся на ноги, отряхивая с одежды несуществующую пыль. Откуда-то из-за двери раздался вопль, полный возмущения и ярости. Да, точно. Разговор с Юрием. А вспышки ярости у них просто милая семейная черта.
- Уверен, что не хочешь попкорна?
- Уверен, что я могу разозлить его еще больше, – Отабек шагнул вперед, резко дернул Виктора на себя и, языком раскрыв его губы, почти силой вломился в рот.
Дверь открылась с грохотом. Вежливо стучать, и вообще следовать этикету господин Плисецкий умел исключительно в присутствии посторонних.
- Сука, вы серьезно?! Вы это серьезно?! – Дверь захлопнулась, а на них посыпались не самые слабые удары. Юрка был в бешенстве.
Отабек отпустил Виктора мгновенно. Оттолкнул легонько и, перехватив руки Юры, заломил за спину, удерживая силой. Больно, но терпимо. В самый раз, чтобы пригасить эмоции.
- А завидовать нехорошо. И вламываться без стука – тоже, – почти пропел он на ухо бешено вертящемуся в его руках подростку. – Витя, тут кажется, кто-то по солдатскому ремню соскучился.
- Заглохни, Бек! Чучело чумазое!!! – вертелся в его руках Плисецкий. – Уебу гада…
- Юра, успокойся и выслушай меня, – Виктор облизнулся и, шагнув к аллегорической группе «подавление», крепко, с силой, так, чтоб не вырвался, обнял племянника. Тонкий, едва заметный запах пота, остаточный флер туалетной воды, куда более сильный запах фаст-фуда, снова в Мак заезжали, непорядок. Юра брыкался, рычал, но и только. Если бы он действительно, реально хотел – воплями и тычками они не отделались бы. Юрка умел драться по-настоящему. Эффектно и больно. И учили его не отнюдь не показушники. Тот ж Отабек и учил.
- И тебя уебу, – дергался в его руках Юрка, но стоило положить ладонь ему на затылок и легонько взъерошить волосы – замер, застыл, тяжело дыша.
- Вот и умница, – выдохнул ему в ухо Виктор и бросил беглый взгляд на Отабека. Дескать, отпускай, можно.
Тот покачал головой, словно сомневаясь, но руки разжал. И даже помог выпрямиться. И поправил сбившуюся одежду. А потом отступил на шаг, ловя взгляд Виктора с немым вопросом в глазах, расшифровать который не составило труда: уйти или остаться?
Виктор покачал головой. Легко, едва заметно. Нет, не уходи. И вопрос не в том, что он не способен справиться с пацаном. Нет, вовсе нет. Просто иногда только лишь его слов недостаточно.
- Ты меня нахуй усылаешь? Я тебе что тут, табуретка, чтоб меня переставлять? Мешает – а, давай, блядь, задвинем!.. у меня чемпионат на носу! Я, блядь, с катка не слажу, программа горит, а ты меня… блядь, куда?!
- В Питер, – негромко ответил Виктор.
- В Питер?! Это где? За полярным кругом?! – Юркины плечи дрожали. Он весь был напряжен как струна, и вот-вот готов был сорваться снова.
- Всего лишь в России.
- Нахуя?! – Юрку несло, и остановиться он не мог. Он злился, а когда он был зол, свою речь он контролировать не старался совершенно.
- У нас могут быть проблемы, и будет лучше, если тебя здесь не будет некоторое время, – по-прежнему спокойно ответил Виктор.
- Не пизди, – процедил Юра.
- За языком следи, – холодно бросил Отабек и вернулся к своему отчету. – Виктор никогда тебе не лгал, а с переломанными ногами чемпионат ты не откатаешь. В Питере есть отличный ледовый дворец.
- Я, блядь, визжу от восторга! – зло выдохнул Плисецкий. Но руки уже комкали дорогущий викторов пиджак. – Вить… ну не надо, ну нахера в Россию-то? Ну давай в Канаду? Ну? Там база нормальная, и тренеры есть. И Чао-Чао туда рвануть может. И ты недалеко, ну?
- В Канаде достанут, понимаешь? Один континент, граница свободная. И я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Только не с тобой, понимаешь? Ты самое дорогое что есть у меня, Юрка. И если с тобой что-то случится…
- Ты превратишь все вокруг в радиоактивный пепел, – фыркнул Юра.
- Типа того, – согласился Виктор.
- Это ненадолго, – вздохнул Отабек. – Это просто интуиция. И если нам все это только кажется, и ничего не случится – вернешься обратно, под Витькино крылышко. А если состроишь щенячьи глазки, то, может, улетишь даже не завтра.
- Котячьи, епта, – шмыгнул носом Плисецкий. – Я котов люблю, а не псину.
- Котов, угу, – Виктор осторожно отстранился и отпустил его, позволяя взъерошенному племяннику отойти и рухнуть в свободное кресло. – Думаю, пара дней еще есть, так что собери все, что считаешь нужным. Я звонил Якову, тебя встретят, все покажут, пояснят. Жить будешь рядом с Ледовым, счет я для тебя открыл, карты, документы, разрешения – все готово.
- Но эти «пару дней» постарайся не высовываться из дома. А если все-таки приспичит – даже не пытайся от охраны сбежать, – Отабек смотрел жестко, почти зло. – На домашний арест посажу, и Витя ключей не найдет.
Юрка мгновенно вскинулся.
- У меня тренировки вообще-то, и отменять их я не буду!