Хочешь жить, Викентий?

— Ну ладно, начинаем, — сказала Потёмкина, взяв куклу. — Кукла у нас для наглядности. Это плод. — Она расположила куклу в верхней части таза и начала: — Итак, первый родовой период. Нелька, представь: вот родовой канал. Начинаются схватки. Из-за сокращений мышц полость матки уменьшается, нижняя часть плодного пузыря, который окружает плод, начинает как бы вклиниваться в канал шейки матки и помогает ее раскрыть. Плодный пузырь разрывается, и околоплодные воды что делают?

— Выливаются! — довольная своей смышленостью, отвечает Нелька.

— Лучше говорить «изливаются», — поправила Мила.

— Иногда плодный пузырь не разрывается, и младенец рождается в нем, — добавляю я. — Есть даже выражение такое: «в сорочке родился».

— А вы знаете, что я «родилась в сорочке»? — вскрикивает Промокашка, с удовольствием отвлекаясь от первого родового периода. — Да, я прямо в плодном пузыре находилась, когда родилась! Мне мама рассказывала.

— Ну да, иначе как ты, Нелька, до сих пор жива? Сам видел, как анатомичка тебя каждый урок расстреливала, но не брали тебя пули.

— Ага! — Запрокинув голову, Промокашка от всей души хохочет над моей шуткой.

— Может, хватит отвлекаться? — вынув куклу из таза, раздраженно ворчит Потёмкина. — А то тебе завтра никакая пуленепробиваемая сорочка не поможет. У Октябрины Ивановны оружие простое: она рогаткой промеж глаз!

Мы представили нашу элегантную, в кружевных воротничках, с благородными манерами, преподавательницу по акушерству Октябрину Ивановну входящей в аудиторию с рогаткой в руках и просто зашлись от смеха.

— Всё! Больше не отвлекаемся! — строжится Потёмкина. — Околоплодные воды отошли. И вот второй период родов — изгнание плода. — Она снова внедрила куклу в таз. — К сокращению маточной мускулатуры присоединяются сокращения мышц брюшного пресса и диафрагмы, то есть идут потуги. Это мы у Октябрины в роддоме все видели.

— На практике-то все коротко и ясно… — вздохнула Нелька. — А тут сколько слов! — Она заглядывает в учебник. — Вот как такое запомнить: «сокращение», «присоединяются», «мускулатура», «диафрагма» и еще сто слов?

— Говорят, заучивание стихов помогает развивать память. Каждый день по стишку Агнии Барто учи, — посоветовал я Нельке.

— Это про мячик и про Таню? — давая понять, что она в теме, деловито отвечает Промокашка. — Нет, не люблю такие.

Тяжкий вздох Потёмкиной прерывает нашу с Нелли беседу о поэзии.

— Ну, мы будем учить, в конце концов? Я чувствую, бедный плод с вами так и останется в родовом канале, сроду света божьего не увидит.

— Давайте будем, — решает Промокашка.

— Посмотрим на поведение плода дальше, — с нажимом продолжает Мила. — Под влиянием потуг начинается его продвижение. Он совершает ряд последовательных и строго определенных движений, облегчающих рождение. А теперь внимание: головка приспосабливается к маленьким размерам таза. Вот, смотрите! — Мила наклоняет голову куклы. — Головка прижимается подбородком к грудке, а личико смотрит вправо или влево. — Потёмкина повернула голову куклы лицом в одну сторону, потом в другую. — Это понятно?

— Понятно, — вздрогнув, кивает Нелька.

Я изумленно смотрел на Потёмкину. Во дает! Просто будущий профессор мединститута. Тут и к бабке не ходи.

— Идем дальше. — Потёмкина прямо в раж вошла. — Плод, идя по родовому каналу, делает поворот так, что затылок головки плода поворачивается кпереди, а личико — кзади.

— Рассказывать — это одно. А каково им! — грустно произнесла Промокашка.

— Кому — им? — не поняла Потёмкина, увлеченная педагогическим процессом.

— Да роженице с младенцем.

— Ну что за глупости, Нелли! Ты еще заплачь. У нас же не настоящие роды.

— Да это я так, — смутилась Промокашка. — Пойдем дальше, Мика.

Мила заглянула в учебник.

— Головка плода начинает давить на тазовое дно, на мочевой пузырь. Схватки усиливаются. Теперь во время схватки головка начинает показываться… Нет, ребята, я еще подумаю, нужны ли лично мне эти три периода.

Мила держала куклу уже почти на выходе из малого таза.

— Потёмкина, ты сразу после первого родишь, — попытался я ее успокоить.

— А ты и вообще не родишь! — вскинулась Мила. — Всё, не буду объяснять.

— Мика, я ничего не помню! — схватилась вдруг за сердце Промокашка. — Ни первую, ни вторую степень!

— Период, Нелли, — обреченно поправила ее Потёмкина. — На зачете все вспомнишь. Ладно, пошли дальше.

Но тут распахнулась дверь, и мне второй раз за день «повезло»: в комнату ворвалась Люба Шавякина.

— Шава! Давненько не виделись! — изобразил я бурную радость от этой встречи.

Но Шавякина словно в каком-то беспамятстве глянула на меня и завопила:

— Нелька, моя Гуля родила! — И исчезла за дверью.

Нелька всплеснула изумленной голубизной глаз, но тут же спокойно скомандовала:

— Пошли в двадцать первую комнату! И не шуметь.