Хочу быть богатой и знаменитой

— Да, сын, силен ты в математике. Наташе по документам тридцать один, а фактически меньше. А мне ты забыл сколько? Я ей в дедушки гожусь. Сам видел, как на днях предложил выйти за меня замуж, а она руку кипятком облила. Так что разговор окончен и не начинай его снова. Вообще помалкивай и не трави душу! — Бокал грохнул об стол.

— Все тут убери. Я — домой.

Шумная компания ввалилась в подвальчик. Гиви Большой был предупрежден Тимуром и приготовил для них самый большой столик. Закуски и соусы уже стояли на столе. Девочки пошли мыть руки, когда Тошка спросила:

— Регина, а можно позвать сюда Игоря? Ты рассказывала, что Гиви с сыновьями поет. Ему будет очень интересно.

— Конечно, зови. Пусть послушает, а мы заодно присмотримся к будущему зятю.

Регина хитренько глянула на Наташу, а потом на Тошку, чьи щеки вспыхнули.

— Скажешь тоже, — фыркнула она.

— Он же тебе нравится!

— Ну, не то чтобы нравится, но ничего так, нормальный пацан, — Тошка намылила руки, сложила пальцы колечком и выдула мыльный пузырь, — и у него планы.

— Что за планы? — Наташа с удовольствием разглядывала полет мыльного пузыря.

— Его ждет какая-то школа Милана или в Милане, не разобралась еще в этих тонкостях! Конечно, мы были бы прекрасной парой, — добавила она интонаций «мадам», — но! В этом случае я была бы при нем нянькой, переводчиком, да кем хотите, хоть артдиректором! А что? Я смогу! Только подучусь малёхо. Только вся фигня в том, что я не хочу быть при ком-то, а хочу быть самой при себе! Вот!

Еще один мыльный пузырь полетел в сторону зеркала.

— Ясно! — Сестры через зеркало обменялись улыбками.

— Тош, отмывай руки и идем, народ голодный, а когда он голодный…

— Он еще прожорливей становится! Это житейский опыт! — Тошка подняла вверх указательный пальчик и девочки засмеялись.

Так со смехом и появились около стола.

— Вы чего так долго? — Эмик бурчал очень выразительно.

— Мыльные пузыри пускали!

Регина улыбалась, глядя на братика, надо сказать на голодного братика.

— Дед, ты только посмотри на них! Они мыльные пузыри пускают, а мы с голодухи пухнем, скоро сами в пузыри превратимся!

Леонид Александрович знал, что ответа на свою реплику внук не ждет, потому только улыбался. Осмотрев всех внимательно, предложил:

— Что ж, коли семья в сборе, то давайте поужинаем! Приятного аппетита!

И со всех сторон раздалось:

— Спасибо! Вам тоже приятного аппетита!

И столовые приборы замелькали в руках голодных гостей подвальчика Тамрико.

Звякнул колокольчик на входной двери.

— Игорь! — Тошка махнула призывно рукой, и к столу подошел Игорь Платонов. Саня заметно напрягся. Молодой человек поздоровался и в ответ народ приветственно загалдел, с Игорем в этой компании были знакомы почти все. Тошка придвинула свободный стул к себе и похлопала по сидению рукой:

— Есть будешь?

Он улыбнулся:

— Нет, спасибо, а вот чаю я бы выпил с удовольствием.

Проговорив эту фразу, новый гость немного озадачился:

— Слушай, а грузины чай предпочитают или кофе?

— Грузины пьют вино!

К столу подошел Гиви Большой с чайником и чайной парой в руках:

— Ты — Игорь. Ты поёшь! Мне Тоша про тебя говорила. И пришел, чтобы нас послушать. Правильно пришел. Слушай!

И запел. Через какой-то промежуток времени к столу подошел Гиви Маленький и подхватил песню, потом по очереди еще трое мальчишек. Они ставили каждый свое блюдо на стол и вливались голосами в напев. Все замерли и слушали как завороженные. Песня лилась многоголосьем, переходя на различные интервалы между голосами. Напев то рассыпался каплями воды горных говорливых рек, то отражался от твердыни гор, гудел и поражал своей мощью. Мелодия заполнила все пространство, как густым вином, переливы можно было черпать ложкой и наслаждаться ими! Только внезапно песня закончилась. Все сидели оглушенные и молчали. Вдруг Игорь поднялся и начал аплодировать, все подхватили, и простые хлопки в ладоши превратились в овацию. Исполнители с достоинством поклонились.

— Теперь ты, — сказал Гиви Маленький, кивая Игорю.

Тот обошел стул, взялся за его спинку, немного помолчал, опустив голову, а потом запел. По грузинскому подвальчику лилась русская песня. «Ой, ты степь широоокаая, степь раздоольнаая….». Теперь другой голос рассказывал о своей стороне. Можно было не знать языка, но услышать шорох ковыля и шелест берез под ветром, увидеть просторы без конца и без края, почувствовать ширь Волги-матушки. Игорь пел. Он был сейчас далеко. Видел степь, вдыхал воздух полей полной грудью, его голос летел над рекой и уплывал вместе с водой, напитываясь ее мощью и силой.

Тошка замерла от счастья. Она много раз сидела тихонько в уголке на репетициях у ребят, ожидая, когда они освободятся, и знала весь учебный репертуар Игоря, но не могла и предположить, что он так может!