Читаем Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы полностью

Скрипач. Она?

Мать. Ну чего же ты стоишь? Поздоровайся. Прости его, дорогая, он такой робкий…

Скрипач. Ты?

Флейтистка. Хорошо еще, что ты меня узнаешь.

Мать. Не смущайся. У нас с нею нет тайн друг от друга.

Скрипач. Ведь мы же расстались!

Флейтистка. Правда? Что-то не припоминаю.

Скрипач. Не будем об этом. Ты с мамой? Мама с тобой? Вы вместе?

Мать. Почему тебя это удивляет? Ведь я же тебе говорила, что она наша соседка.

Скрипач. Ведь ты же ее не любила, вы друг друга не выносили.

Мать. Мы?

Флейтистка. Мы?

Скрипач. Ты ненавидела ее, а она тебя.

Мать. Ты что-то перепутал! Это моя лучшая подруга. Правда, дорогая?

Флейтистка. Да, да, мы очень, очень любим друг друга.

Мать. Мы обожаем друг друга.

Флейтистка. Обожествляем (звук поцелуев).

Скрипач. Может быть, это сон? Откуда эта внезапная дружба? Чего вы хотите от меня? Вы хотите от меня чего-то вместе или каждая в отдельности?

Мать. Ах, как ты вульгарно выражаешься. Прости, дорогая. Иногда он бывает груб.

Флейтистка. Да, у него трудный характер.

Скрипач. Груб… Характер… Они все еще видят меня прежними глазами. Разве вы не понимаете, что все изменилось? Я уже от вас освободился. Может быть, я выражаюсь вульгарно, не спорю. Но это потому, что я изменился. Ра-ди-каль-но.

Мать.

Опять?

Скрипач. Мама, у меня сейчас нет времени для выяснения отношений. У меня через минуту выступление.

Мать. Именно. Я слышала, что ты решил стать убийцей. Это правда?

Скрипач. Решительно и бесповоротно.

Мать. Мне назло, наверно.

Скрипач. Думай об этом что хочешь. Но ты сама знаешь, что обманываешь меня. Ты внушала мне нематериальность и эфемерность, музыку или бестелесность. Искусство — это была твоя идея. Чистенький костюмчик с белым воротничком, вышитая смирительная рубашка. Это ты выдумала искусство, чтобы удержать меня возле себя даже тогда, когда меня не было рядом с тобой. Пока я был артистом, я был ребенком, даже вдали от тебя. Каким же я был наивным, когда думал, что можно освободиться от тебя с помощью искусства. Что достаточно провести смычком по струнам, чтобы потерять невинность.

Мать. Теперь ты другого мнения?

Скрипач. Теперь я знаю, что надо провести ножом по горлу.

Мать. Ха, ну что ж, делай как знаешь.

Скрипач. Как, ты не протестуешь?

Мать. Ты уже взрослый, мой мальчик.

Скрипач. Ты не против, ты на меня не сердишься?

Мать. Ничуть. Самое время стать мужчиной. Только… я сомневаюсь относительно того, знаешь ли ты, каким образом делается эта операция. Как ты сказал?.. Нож?.. Ножом в сердце?

Скрипач. По горлу. Но можно и в сердце. Впрочем, неважно, это технические детали.

Мать. Страшно подумать. Но это твое дело. Я сказала, что ты сделаешь, как считаешь нужным, я вмешиваться не буду. Только… ты уверен, что невинности лишаются именно таким образом?

Скрипач. Несомненно.

Мать. Мой маленький, может быть, это моя вина, что мы никогда не говорили откровенно о некоторых вещах… Как бы тебе сказать… явлениях, фактах жизни. Я никогда тебя не просвещала. Но теперь наконец мы будем говорить как взрослые. Знаешь ли ты, в чем заключается… хм… ну, скажем, любовь физическая… Чувственная, то, что происходит между мужчиной и женщиной…

Скрипач. Допустим, что знаю. И что из этого?

Мать. Прекрасно, это избавит меня от описания деталей. Итак, если знаешь, то почему не поступаешь, как другие дети? Я хотела сказать, как другие молодые люди… почему ты вбил себе в голову, что девственности лишаются таким ужасным, нелепым образом, посредством убийства? Ведь это не так! В этом нет смысла!

Скрипач. Если не ошибаюсь, мама склоняет меня к разврату.

Мать. У тебя устаревшие представления о морали, мой маленький. Мне только хочется, чтобы ты наконец стал мужчиной.

Скрипач. Мама! Ты этого хочешь? Это очень странно, это невозможно…

Мать. Почему? Ведь уже пришло время. Я отдаю себе отчет…

Скрипач.

Вот именно.

Мать. Ну так принимайся за дело и не раздражай меня! Ты всегда был трудным ребенком.

Скрипач. Что ты мне советуешь?

Мать. Глупый вопрос. Объясни ему это, он выводит меня из себя. Я оставляю вас одних.

Скрипач. Минутку. Я начинаю что-то понимать.

Мать. Ну, наконец-то.

Скрипач. Что-то прояснилось.

Мать. Лучше поздно, чем никогда. Дорогая, займись им. Так или иначе, остальное зависит от тебя. А я тем временем пойду домой и все приготовлю к вашему приходу. Только не задерживайтесь долго. Жду вас к ужину.

Скрипач. Подожди! А мое выступление?

Мать. Никакого выступления не будет. Ты вернешься домой.

Скрипач. Ага, вернусь домой.

Мать. Вот теперь, когда все выяснилось, тебе нечего здесь делать. Отдай им их ножи и скажи, что раздумал. На ужин будет цветная капуста.

Скрипач. Мама, подожди немного. Я сказал, что начинаю понимать, и теперь хочу понять все до конца.

Мать. Ну, в чем дело?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза