Хочу начать сначала (СИ)

- Акцио, - раздраженно позвал он, и палочка послушно вскочила в руку. – Диффиндо, - провел теплым деревом по корсажу, и шнурки разлетелись лоскутами.

Он без сожаления отбросил эротическую приманку и припечатал Гермиону к кровати. Подразнил ее носом, едва задел губы, поцеловал в щеку, облизал ушную раковину и двинулся ниже. Руки были заняты ее грудью, небольшой, но такой соблазнительно мягкой с крупными затвердевшими сосками. Он нещадно мял ее, перекатывая пальцами темные шарики. Языком провел линию вдоль шеи, пощекотал яремную впадинку, отчего Гермиона застонала и вскинулась под ним, цепляясь ослабшими пальцами за шелковые простыни. Драко оставил крупный засос на груди – клеймо принадлежности ему. Добрался ртом до груди, втянул один сосок, поиграл с ним языком, сделал тоже самое со вторым. Еще одна метка прямо под грудью, языком пересчитал ребра, опускаясь все ниже, слушая, как она глухо стонет и как прерывается ее дыхание от каждого его прикосновения. Руки уже давно ласкали ягодицы, стеснительно останавливаясь у границы чулок, но Драко ждал, пока изучит все ее тело, будто он уже не делал этого. Он покружил немного у пупка, прочертил линию по тазовой косточке и достиг, наконец, ног. Зубами стянул один чулок и медленно вернулся к промежности по внутренней стороне бедра, проделал тот же трюк с другой ногой, заставляя Гермиону биться в конвульсиях от наслаждения и нетерпения. Не торопясь, мучая и ее и себя, снял трусики, также обильно расшитые кружевами, как и корсет, оставив ее абсолютно обнаженной.

- Драко… - умоляюще простонала Гермиона.

Венерин бугорок приглашающе разбух и покраснел, с половых губ стекала мутновато-белая смазка. Драко припал к ним губами, толкнувшись внутрь языком, отчего она закричала в голос. Он жалел, что может почувствовать этот пряный приторный вкус только ртом, потому что кровь наполнила чресла, еще когда она ответила на его первый, сладкий от шампанского, поцелуй. Драко стянул пижамные штаны – единственный предмет одежды, в котором он собирался встретить Новый Год, - и вернулся к ней. Гермиона тяжело дышала и уже была на неведомой грани. Он заглянул в ее расширившиеся от возбуждения глаза и понял все правильно. Поцеловал и одновременно мягко вошел в раскрытое влагалище. Она удивленно распахнула глаза и вскрикнула, почувствовав его в себе. Кровь стучала в ушах, заглушая все остальные звуки, позволяя сосредоточиться хотя бы на этом ритме. Его Драко и выбрал, когда после десятисекундного промедления начал двигаться внутри нее.

Он еще помнил, что в подземельях было холодно. Когда-то. До того, как пришла она. В его комнату, в его жизнь. А теперь место стремительно теряло смысл. Запах пота, смешанный с ароматом ее духов, спешно окутывал его, заставляя торопиться, двигаться быстрее, быстрее, быстрее… теряться и оставаться на месте только благодаря ее глазам, смотрящим на него в экзальтированном экстазе. Он видел, что она близка к вершине, и сдерживался изо всех сил.

Часы на стене начали отбивать полночь.

- Я… - Гермиона не успела закончить предложение и с двенадцатым ударом протяжно закричала, ослепленная взявшимся из ниоткуда белым светом.

Драко сделал еще три резких несдержанных толчка и кончил в нее. Отдышавшись, как мог, приподнялся на трясущихся локтях и посмотрел на Гермиону. Из ее носа быстрыми струями стекала кровь. Она была без сознания.

========== Глава 12, которая с его точки зрения ==========

«Самое жестокое - это расстаться без объяснений. Молча уйти, оставив человека наедине с сотнями острых, как бритва, вопросов в голове, на которые только ты можешь дать ответ».

(Первоисточник не найден…)

Все люди – мазохисты. Мучение доставляет нам удовольствие. Да возьмите хотя бы секс. Во время оргазма дыхание учащается, частота сердечных сокращений увеличивается до ста восьмидесяти ударов в минуту и более; значительно повышается артериальное давление. Такой режим работы сердца сравним с экстремальной физической нагрузкой. И все это ради чего? Ради нескольких секунд наслаждения.

Я весь дрожал, очнуться от яркой вспышки белого света никак не получалось. Мне было интересно, сколько ударов в минуту делает сердце. Сто пятьдесят? Двести? Последнее куда ближе к реальности. Дыхание немного успокоилось, и я с трудом смог приподняться на локтях, чтобы посмотреть Гермионе в глаза. Тело тряслось, как желе.

Кровь я почувствовал по запаху раньше, чем увидел. Ее голова была чуть откинута, и красная жидкость струями стекала на подушку. Первая мысль, что пришла мне в голову, была из ряда ненормальных: я таки исполнил мечту своей трехмесячной давности и затрахал Гермиону до смерти. Но ее сердце бешено колотилось подо мной.

Вскочив с постели, я бросился в ванную. В панике прошерстил глазами шкафчик над раковиной, уставленный зельями. Вот оно! Нужное. Склянка полная, я им никогда не пользовался. Вернулся в комнату и стер кровь (Мерлиновы яйца, как ее было много!), освобождая дыхательные пути, поднес бутылочку к носу и приподнял Гермионе голову.

- Герм! Герм! – я осторожно хлопал ее по щекам.