Хочу начать сначала (СИ)

Она моргнула. Один раз. Другой. Потом посмотрела на меня такими глазами, будто видит в первый раз в жизни, и… заплакала? Слезы скатывались по лицу непрерывным потоком, стирая остатки крови. Она закрыла рот рукой, пытаясь спрятаться в трясущихся ладонях.

- Герм! – хотел обнять ее, но Гермиона вывернулась. Тогда я крепко схватил ее за плечи: - Что случилось? Тебе больно? Не молчи ты, ради Мерлина!

В ее глазах был… страх? Ужас? Замешательство? Отвращение…

- Мне… я… - залепетала Гермиона. – Я… мне нужно… душ, - наконец, выдохнула она, вырываясь из моих рук.

- Ладно… - с сомнением пробормотал я. – Идем…

Еще три минуты назад все было прекрасно. Мы занимались любовью. Не тем грубым сексом, к которому я привык, а именно любовью, от которой у меня в груди все горело, как не горело ни от одного, даже самого извращенного сексуального приключения. А теперь она плакала и не признавалась, в чем причина. Может, попробовать… нет, это нечестно по отношению к ней. А по отношению ко мне честно молчать?! Все-таки… ладно! Была не была!

Я попытался настроиться на ее волну. Когда одновременно нельзя использовать ни палочку, ни заклинание вслух, Легилименция становилась особо тонкой наукой. Скорей всего, именно поэтому у меня и не вышло. Хотя чаще всего получалось… Просто я сейчас не был настроен на творение магии. Убедить себя в этом оказалось довольно легко.

- Нет! – с запозданием, но резко ответила Гермиона. – То есть… ты понимаешь… то, что случилось… в смысле между нами… я… мне… я должна побыть одна, - она усиленно прятала глаза. – Прости, - добавила , чуть помедлив, и, прикрываясь простыней, быстро проскользнула в ванную.

Звук щелкнувшей задвижки меня слегка удивил. Да мне бы даже Алохомору не пришлось использовать, чтобы открыть дверь, если б я того пожелал! Гермиона вела себя как минимум странно. Заплескалась вода, но шум был… смешанный с чем-то еще. Я бы мог поклясться, что слышал всхлипы, как будто она заперлась в ванной, чтобы поплакать. Но с чего ей плакать? Я хотел покопаться в себе, но внутренний голос молчал.

Прошел уже почти час. За это время я успел привести комнату в порядок: сменил наши окровавленные, пахнущие сексом простыни, собрал одежду и бросил ее на стул. Гермиона наконец соизволила выйти из ванной. Нет, не так. Она сначала выглянула оттуда, словно хотела что-то проверить, потом с ее губ слетел легкий вздох разочарования, и бочком она, плотно обернутая все той же злосчастной простыней, протиснулась в комнату. Глаза были опухшие, красные.

- Герм, - я подошел к ней. Беспокойство гложило меня все больше. Гермиона сразу покраснела и отпрянула. Я оторопел, но потом сделал еще одну попытку: – Герм. - Она дернулась немного назад, но встретила в виде преграды стену. – Что случилось? Я сделал тебе больно?

- Нет, - глухо прошептала она и сглотнула.

Соврала.

- Тогда что? – не сдавался я. Мне казалось, что ответ мне известен, что он лежит на поверхности, но то ли беспокойство мешало до него добраться, то ли я слепо отказывался смотреть правде в глаза.

- Драко… я… - Гермиона снова сглотнула. – Давай поговорим утром, - выпалила она на одном дыхании.

- Объясни сейчас, - вырвалось у меня. Признаться честно, я боялся услышать ответ до дрожи в руках и уже был готов дать ей время до утра, лишь бы оттянуть неизбежное.

- Драко, пожалуйста, - она неуверенно коснулась моей руки пальцами, опять сглотнула (гиппогрифа за яйца, как мне это не нравилось!), потом решительно сомкнула пальцы вокруг запястья, - давай поговорим утром.

- Ладно, - я нахмурил брови. – Пойдем спать.

Я направился к кровати и уже влез на свежие простыни, когда заметил, что Гермиона не последовала за мной. Она еще стояла у двери в ванную, тяжело дыша. Снова нервный глоток. Меня уже начинало это бесить. Сглатывание – признак того, что человек нервничает. Значит, что-то скрывает. Значит, неизбежно врет.

- Герм, идем, - мягко сказал я, протягивая к ней руку.

На этот раз она только сделала глубокий вдох и, не отпуская простыни, медленными шагами подошла к кровати. Но какое у нее было лицо! Как у Дюймовочки перед первой брачной ночью с Жабом! Гермиона скользнула на край кровати и опустилась на подушку.

- Герм, эта простыня не самая чистая, - с деланным отвращением сказал я и ненавязчиво потянул за грязный шелк, обертывающий ее тело.

Она не смотрела на меня, но послушно раскуталась и кинула лоскут рядом с кроватью.

- Здесь холодно, - хриплым голосом сказала она.

Гермиона дрожала, как шпага, случайно покинувшая руку владельца и застрявшая в стене. Я молча взял палочку и бросил в камин привычное «Инсендио», потом накрыл ее одеялом и прижался сзади, пытаясь согреть своим теплом. В моих руках она задрожала сильнее.

- Герм… - тихо позвал я. – Знаешь… когда мы с тобой разговаривали на башне, я не сказал тебе одну очень важную вещь, - было почти слышно, как она задержала дыхание. У меня у самого воздух застыл в легких от того, что я собирался произнести! Я наклонился к Гермионе, поцеловал ее в шею и прошептал на ухо: - Я люблю тебя. Очень.