Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

Кушеры, при близком знакомстве с ними, оказались людьми разного возраста, но симпатичными. Не ликом своим, кои у них были под стать лицу Дигона – в синяках и ссадинах, а скромностью и непосредственностью поведения.

Их занимало всё в квартире Ивана: туалет, ванная, кухня, а телевизионные программы, со снисходительным удовольствием переключаемые Сарыем, повергли их в шок и восторг. И то: мчащиеся машины и поезда с характерными шумами и лязгом заставляли людей из далёкого прошлого вздрагивать и прикрывать глаза; современная музыка вторгалась в неподготовленное сознание, а экзальтированные, нелепо и бессовестно, по их мнению, одетые женщины вызывали гневное осуждение.

Как и предрекал Сарый, почти друг за другом объявились Симон, дон Севильяк и Арно.

– Фу, фу! – громоподобно сказал дон Севильяк, притворно зажимая нос. – Они, Ваня, у тебя тут провоняют всё и навсегда.

– Да, запашок от них, – брезгливо подрагивая крыльями носа, подтвердил Симон.

– Они из Кап-Тартара, – заступился за своих кушеров Дигон.

– Да хоть из преисподней! – ощущая мощную поддержку, заявил Сарый. – Ты только посмотри, что они тут…

– Да ладно вам, – примирительно сказал Иван, уже пожалевший о своей опрометчивости.

Кушеров и вправду не стоило приводить сюда, в комнату, не рассчитанную на такое количество посетителей. Было бы лето, то окна можно было бы открыть настежь. Но сегодня погода – снег с дождём при сильном ветре, а топят нынче не ахти как хорошо – в комнате прохладно.

– Ты прав, – кивнул Симон. – Раз пришли, то, наверное, так надо было?

– А куда их девать? Пусть они тут посидят, а мы давайте на кухню.

– Там всем нам только что стоять, – заикнулся Сарый.

– И постоим! – насупился Иван, но понимал, что там всем придётся стоять друг перед другом, а кому-то и в затылок.

Всё-таки они загнали себя почти в угол, если собрались здесь все. Не повернуться, не поговорить…

– Стоять не будем, – чеканя каждое слово, сказал Симон. – Пойдём ко мне…

– Опять на остров?

– Нет. Какой там разговор?.. Есть место отсюда во времени недалеко, тысячи полторы.

– А их что, одних здесь оставим? – забеспокоился Сарый. – Да они тут такого натворят…

– Не натворят, – резко оборвал его Симон. – Ты больше Вани беспокоишься о его квартире.

– А что ему? – воскликнул Сарый. – Он здесь почти не живёт, а мне потом придётся…

– Камен, ну сколько можно? Мы идём.

– Идём, идём! Сам видишь, Ваня. Когда же это я заплачу по твоим счетам? Ни минуты…

– Вот турнут нас с тобой отсюда за неуплату. На что тогда ссылаться будем? Телефон что, уже отключили?

– Я его не трогал.

– Трогал, не трогал… Давайте руки! Симон, веди!

Они вышли под вечернее солнце, но воздух был ещё по дневному горяч и сух.

Небольшой, угрюмый провалами окон, деревянный дом стоял на косогоре почти над самой голубовато-молочной водой медлительной лесной речушки. Многовековые, дремучие в своей первозданной красе деревья подступали почти к самому дому, придавая ему сказочную таинственность.

Здесь явно никто не жил, и эти места давно не посещались. Трава заполонила всё, куда не шагнул лес, мох обильно покрыл стены из толстых брёвен, а на крутоскатной на две стороны крыше, покрытой дёрном, поселились и окрепли молодые деревца. Одно окно зияло проломом, за ним просматривалась голая пустота внутреннего убранства.

– Сколько же ты тут не бывал? – осматриваясь, спросил Сарый.

Симон усмехнулся.

– А ты как думаешь?

– Думаю, с того самого времени… Со встречи с Нуверишем.

– Правильно думаешь.

Прибывшие с ними ходоки пока что бесцельно топтались на месте, прибивая к земле траву.

Ивану здесь понравилось сразу.

Его всегда манил лес, такие вот укромы, где словно остановилась вечность: бесконечно и загадочно струиться прозрачная вода, то там, то тут бесшумно опадает листок, застыли метёлочки трав, а над головой – стрельчатые верхушки деревьев, неодолимым забором окружившие дом со всех сторон…

Дигон, житель пустыни и степей, опасливо жался к Ивану и подозрительно всматривался в сумеречную завесу.

– Так это он тут такое натворил? – глухо осведомился у Симона дон Севильяк, подходя вплотную к стене и заглядывая в глубину его через рваную дыру на месте окна.

– Он, – нехотя отозвался Симон. – Идёмте. Тут есть, где всем можно будет присесть.

Сарый вдруг счастливо засмеялся.

– Мне нравилось… Особенно, когда появлялись…

– Оставь, Камен! Не до воспоминаний.

За домом находился миниатюрный, под стать строению, дворик. Когда-то он был хорошо утоптан, оттого растительность так и не освоила этот пятачок земли, под ногами стлалась лишь кое-где низкорослая травка. В центре дворика вокруг большого пня были вкопаны для сидения торцы из более тонких деревьев. За годы поверхность их потрескалась и припорошилась толстым слоем трухи.

– Садитесь, – негромко пригласил Симон и жестом хозяина указал на столбики.

Сам он сдул пыль и прах с одного из торцов и сел в своей излюбленной позе: колени вперёд и прижаты, спина прямая, кисти рук на коленях.

Розоватый луч закатного солнца нашёл прогалину и упал на центральный пень дрожащим пятном.