Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

– Хе! – Пирик вновь уставился на свои пальцы и зашевелил губами. Считая, он почёсывал голову, сбивался, опять начинал. Определил, но, похоже, не очень уверенно, потому глаз на Ивана не поднимал, а, приподняв руки, показал расчёты: – Столько, наверное, тумов, думаю.

– Семь, значит. Так… Мы прошли, по моим расчётам километров пятнадцать. Тогда это будет примерно один к двум с небольшим, то есть каждый тум километра два с гаком… Так и будем считать: семь тумов равны пятнадцати километрам. А теперь напрягись и подсчитай, сколько тумов осталось идти до ромта твоего отца? Давай, давай, не ленись, – добавил Иван, услышав тяжкий вздох Пирика.

Достойный сын своего отца снова считал пальцы ног и рук, шевелил губами, остервенело сплёвывал, сбиваясь и всё повторяя с нуля. Кожа его заблестела от пота, выжатого усердной и трудной работой ума.

– Вот, – наконец сказал он облегчённо. – Два раза всё и ещё столько…

– Пятьдесят два или это будет… ясно. Гаси костёр, и пойдём!

Пирик кинулся к Ивану, раскрыв руки.

Сесть себе на спину, куда с радостным воплем намеревался устроиться Пирик, Иван не позволил, а крепко схватил его за руку.

– Уй, – выразил своё недовольство Пирик, рассчитывающий, по-видимому, заодно отдохнуть, взгромоздясь на помочи рюкзака Ивана.

– Ничего, и так пройдём, – пообещал ему Иван и с удовольствием стал на дорогу времени.

Вскоре они вышли в реальный мир.

Если их расчёты были верны, то перемещение в пространстве через поле ходьбы произошло всего километров на сто десять, но ночные звуки и запахи здесь разительно отличались от недавно покинутых мест.

Там царила почти идиллическая тишина.

Когда они там шли ещё в реальном мире, им навстречу попадались табуны и косяки травоядных, кое-где в иссиня-зелёной траве в свете позднего вечера мелькали спины хищников. Зато к ночи всё притихло и, к радости Ивана, пропали все насекомые, а звёзды над головой беззвучно блистали несказанно выразительной чистотой и объёмностью на фоне могучей небесной реки – Млечного пути.

Здесь же, где они появились после перехода, было всё по-иному.

Сырой, наполненный густым туманом воздух, казалось, тяжело навалился и придавил влажную траву. В тёмно-белёсом мареве пыхтело, стонало и повизгивало – приглушённо и жутковато. Почти рядом как будто кого-то волочили по гремучему листу железа.

Иван напрягся, зато Пирик тихо рассмеялся.

– Ты так же велик, как мой отец, Уленойк. О-о! Мой отец, Уленойк, так будет рад!

По-видимому, он произнёс самую высшую похвалу, на которую мог рассчитывать Иван. Пирик тем временем закрутил головой из стороны в сторону – прислушивался.

– Туда, – указал он рукой. – Ромт отца моего, Уленойка, в двух тархах.

– Далеко?

– В двух тархах… Рядом. Пройдём только через лес Херести.

Идти ночью через лес Ивану не очень хотелось – ещё лоб расшибёшь, – и он уже пожалел, что поторопился, притом дважды.

Первое, – вообще, что решил на ночь глядя реализоваться в реальном мире, а второе, связанное с первым, – не учёл простой вещи, что ночь и через сто с небольшим километров никуда не денется, а он не сделал поправку, чтобы выйти сюда хотя бы ранним утром.

Но опять становиться на дорогу времени не одному, с Пириком, ему претило.

– Ладно, пошли, коли рядом.

Пирик либо мог видеть в молочной темноте, либо знал тут каждую кочку, так что был ли лес Херести на самом деле, Иван не заметил, пройдя с полкилометра по ровной утрамбованной дороге.

– Пришли!

Иван после слов Пирика ничего не увидел. Лишь приглядевшись, заметил – нечто тёмное как будто надвинулось на него. Он протянул руку и встретил мокрый камень, но Пирика ни о чём не стал расспрашивать. В конце концов, что мог представлять собой ромт, он не знал.

– Не упади, ступени, – со смешком предупредил Пирик и потянул Ивана за руку. – Пойдём!

Ступени были. Узкие, крутые, ведущие вниз. Иван шёл вслепую, но путь их явно пролегал по наклонному каменному туннелю, – он чувствовал над головой низкий свод, а плечи порой цеплялись за стены.

Пирик потянул в сторону. Запахло дымком. Перед ними открылся гигантский подземный грот, тускло освещённый несколькими угасающими кострами.

– Спят, – бесцеремонным громким голосом оповестил Пирик. И заторопился. – Мы тоже будем. Ты посмотри, кто тебе покажется лучше. Отец мой, Уленойк, гостям своих жён не жалеет. Вон их сколько у него.

– Да, – согласился слегка ошеломлённый Иван, – много…

Вокруг костров на шкурах лежали десятки женщин. Одетые только в свою кожу, – вспомнил Иван описание голых тел, вычитанное в какой-то книге. В полутьме трудно было судить о том, насколько стройны или симпатичны женщины, но ничем особенным они, похоже, не отличались от современных Ивану.

Пирик тут же позабыл об Иване. Он перешагнул через несколько спящих женщин, бесцеремонно разбудил одну из них. Та радостно вскрикнула. Тут же без лишней подготовки или заигрывания они занялись любовью, благо, раздеваться Пирику не надо было из-за удобства покроя одежды.

Иван усмехнулся, отступил ближе к стене, где стопкой громоздились шкуры, и лёг спать, понимая, что им ночью никто заниматься не будет.