Холли

Его обычный маршрут, которому Хорхе не изменяет даже в этот вечер с мелким моросящим дождём, пролегает от их общего с Фредди (по крайней мере, до тех пор, пока он будет преподавать литературу) дома, и далее полмили вниз от колледжа до парка. Там он разминает спину, выпивает немного «Витаминуотер», лежащей в его поясной сумке, и трусцой возвращается домой. Дождик на самом деле бодрит, и не мешают другие бегуны, пешеходы или велосипедисты, которых пришлось бы огибать. Неприятнее всего — велосипедисты, которые считают, что имеют полное право ездить по тротуару, а не по дороге, даже если там имеется велосипедная дорожка. Этим вечером тротуар в полном распоряжении Хорхе. Ему даже не приходится махать людям, которые выходят подышать воздухом на свои массивные старые тенистые веранды — погода держит их внутри.

Всех, кроме одной пожилой поэтессы. Она кутается в парку — хотя к восьми вечера на улице всё ещё пятьдесят пять градусов[2] — потому что похудела на сто десять фунтов[3] (врач постоянно отчитывает её за лишний вес) и ей холодно. Хуже, чем холодно — она промокла. И всё же она не уходит, потому что сегодняшний вечер отдан поэзии, если только она сможет нащупать ниточку и потянуть за неё. Она не написала ни одного стихотворения с середины лета, и ей нужно что-то предпринять, пока не заржавели мозги. Ей нужен свежий образ, как говорят её студенты. И что важно — может получиться

хорошее стихотворение. Может быть, даже необходимое.

Нужно начать с тумана, клубящегося вокруг уличных фонарей напротив дома, а затем перейти к тому, что она называет таинством. Что есть всё вокруг. Туман создаёт медленно движущиеся ореолы, серебристые и живописные. Она не хочет использовать «ореолы», потому что это ожидаемое слово, примитивное. Почти клише. Хотя, серебристые

… или просто серебряные…

Ход её мыслей сбивается, и она замечает молодого человека (в восемьдесят девять лет сорокалетний человек кажется очень молодым), который шлёпает мимо по другой стороне дороги. Она знает его — местный писатель, считающий, что Габриэль Гарсиа Маркес хватает с неба звёзды. Своими длинными тёмными волосами и маленькими усиками-пропуском-в-трусики он напоминает пожилой поэтессе очаровательного персонажа из «Принцессы-невесты»: «Меня зовут Иниго Монтойя, ты убил моего отца, приготовься к смерти». На нём жёлтая куртка со светоотражающей полосой на спине, и до смешного узкие спортивные брюки. «Бежит, как на пожар», сказала бы мать поэтессы. Или как угорелый.

Мысли о пожаре заставляют её подумать о колоколах, и её взгляд возвращается к уличному фонарю напротив. Она думает: «Бегущему услышать не дано / Звучанья серебра над ним / Колокола эти немы».

Нескладно, потому что похоже на прозу, но это только начало. Ей удалось нащупать ниточку стихотворения. Нужно сходить в дом за блокнотом и приниматься за работу. Однако она сидит ещё несколько секунд, наблюдая за вращением серебряных кругов вокруг уличных фонарей. «Ореолы, — думает она. — Я не могу использовать это слово, но именно так они и выглядят, чёрт возьми».

В последний раз мелькает жёлтая куртка бегуна, затем он исчезает во тьме. Пожилая поэтесса с трудом поднимается на ноги, морщась от боли в бёдрах, и шаркающей походкой направляется в дом.

3

Хорхе Кастро немного прибавляет шаг. У него открылось второе дыхание, лёгкие вбирают больше воздуха, вырабатывается эндорфин. Впереди раскинулся парк со старомодными фонарями, которые излучают мистическое жёлтое сияние. Перед безлюдной детской площадкой есть небольшая автостоянка, пустая в это время дня, если не считать пассажирского фургона с открытой боковой дверью и пандусом, выступающим на мокрый асфальт. У подножия сидит пожилой мужчина в кресле-коляске, рядом с которым возится пожилая женщина, стоя на одном колене.

Хорхе на мгновение останавливается, наклоняется, обхватывает руками ноги чуть выше колен, восстанавливает дыхание и осматривает фургон. На сине-белом номерном знаке сзади изображено инвалидное кресло. Женщина, одетая в стёганое пальто и косынку, смотрит на него. Хорхе она кажется знакомой, но он сомневается — освещение на этой маленькой добавочной стоянке не очень хорошее.

— Приветствую! У вас всё в порядке?

Женщина встаёт. Старик в кресле-коляске, одетый в свитер на пуговицах и с твидовой кепкой на голове, слабо машет рукой.

— Сел аккумулятор, — говорит женщина. — Вы мистер Кастро, не так ли? Хорхе?