Холли

Это неправильно, что она так себя чувствует, всё неправильно. Человеческое мясо содержит макро— и микроэлементы, которые в таком изобилии не встречаются ни в одной другой плоти. Только семейство свинообразных приближается к этому — бородавочники, кабаны, обычные домашние свиньи. Человеческие мышцы и костный мозг излечивают артрит и радикулит; об этом знал испанский врач Арнольд из Виллановы еще в тринадцатом веке. Папа Иннокентий VIII ел растертые в порошок мозги мальчиков и пил их кровь. В средневековой Англии плоть повешенных узников считалась деликатесом.

Но Эм угасает. Он знает ее так же хорошо, как и она его, и он видит это.

Как будто мысли о ней вызывают ее, на его телефоне играет мелодия "Копакабаны", рингтон Эмили.

«Соберись», — думает он. – «Соберись и будь начеку. Будь на месте».

— Привет, любовь моя, как дела?

— Есть хорошая новость и плохая, — говорит она. — Какую хочешь первой?

— Хорошую, конечно. Ты же знаешь, что я предпочитаю десерт перед овощами[154].

— Хорошая новость заключается в том, что старая сука, укравшая моего протеже, наконец-то откинула копыта.

Его внутренняя электросхема хорошо сработала, и ему требуется всего секунда, чтобы догадаться.

— Ты говоришь об Оливии Кингсбери.

— Ни о ком другом. — Эм коротко и безрадостно смеется. — Представляешь, какой она была крепкой? Как пеммикан![155]

— Ты говоришь, конечно, в переносном смысле, — говорит Родди. На этот раз он опережает ее, понимая, что они разговаривают по мобильнику, а разговоры по мобильному телефону могут быть перехвачены.

— Конечно, конечно, — отвечает Эм. — Динь-дон, сучка мертва. Где ты, дорогой? В парке?

— Да. — Он садится на скамейку. Вдалеке слышно детей на детской площадке, но, судя по звуку, их немного; пришло время ужина.

— Когда будешь дома?

— О... чуть позже. Ты сказала, что есть плохие новости?

— К сожалению. Ты помнишь женщину, которая приходила к нам из-за Дресслера?

— Да. — У него лишь самые смутные воспоминания.

— Думаю, у нее есть подозрения, что мы замешаны в... ну, ты знаешь.

— Абсолютно. — Он понятия не имеет, о чем она говорит. Самолет входит в очередную облачность.

— Мы должны поговорить, потому что это может быть серьезно. Возвращайся до темноты, хорошо? Я готовлю эльфийские бутерброды. Много горчицы, как ты любишь.

— Звучит неплохо. — Звучит, но только в академическом смысле; не так давно мысль о бутерброде из тонко нарезанных ломтиков человеческого мяса (такого нежного!) сделала бы его ненасытным. — Просто еще немного пройдусь. Нагуляю аппетит.

— Хорошо, милый. Не забудь.

Родди возвращает телефон обратно в карман и оглядывается. Где, собственно, он находится? Потом он видит статую Томаса Эдисона, держащего лампочку, и понимает, что находится рядом с прудом. Отлично! Он всегда с удовольствием смотрит на пруд.

"Женщина, которая приходила к нам по поводу Дресслера".

Хорошо, теперь он вспомнил. Маленькая мышка, слишком напуганная, чтобы снять маску. Одна из тех, кто стукается локтями. Чего её бояться?

Благодаря берушам, смазанным человеческим жиром — он надевает их по ночам, — его уши так же хороши, как и его зубы, и он слышит слабые звуки, издаваемые кем-то в колледже через усилитель. Он понятия не имеет, что там происходит в колледже, закрытом на лето, не говоря уже обо всех этих нелепых страшилках о том, что Эмили называет Новым Гриппом, но, возможно, это связано с тем чернокожим парнем, который был убит при сопротивлении полиции. Что бы это ни было, он здесь ни при чем. Его это никак не касается.

Родди Харрис, доктор биологических наук, известный диетолог, он же Мистер Мясо, гуляет дальше.

16

Дядя Генри частенько говорил, что Холли всегда приходит раньше всех, и это правда. Она досматривает до половины вечерних новостей, где Дэвид Мьюир разглагольствует о ковиде, только ковиде и ни о чем, кроме ковида, и больше уже не может ждать. Она выходит из квартиры и едет через город, а вечерний свет, всё еще яркий, льется через лобовое стекло и заставляет ее щуриться даже с опущенным солнцезащитным козырьком. Она проезжает через кампус и слышит, как что-то происходит на площади — слова, которые она не может разобрать, доносятся через микрофон или громкоговоритель, — и предполагает, что это очередной митинг BLM.

Она едет по длинной извилистой улице мимо викторианских домов с одной стороны и парка с другой, соблюдая ограничение скорости в 25 миль в час и стараясь слишком не снижать скорость, когда проезжает мимо дома Харрисов. Но она хорошо его разглядывает. Никаких признаков жизни, хотя это ничего не значит. Они могли выйти поужинать, но, учитывая нынешнюю ситуацию в стране — ковид, ковид и еще раз ковид, — Холли сомневается в этом. Скорее всего, они смотрят телевизор или ужинают дома, а может, и то, и другое одновременно. Из-за этой чертовой наклонной подъездной дорожки она не видит, есть ли у гаража два отсека, но она видит его крышу, и она определенно выглядит достаточно большой для двух автомобилей.