Холли

Холли думает: «Моя мать умерла от этого фальшивого гриппа, ты, доверчивая дура».

Но она лишь с улыбкой говорит:

— Я не обижаюсь.

5

Холли медленно проходит через холл, слушая, как катятся шары и бьются кегли. Она уже собирается открыть дверь фойе, готовясь к тому, что на нее обрушится волна жары и влажности, но вдруг останавливается, широко раскрыв изумленные глаза.

"Боже мой", — думает она. — "Неужели?"

19 мая 2021 года

Мари и Барбара пьют кофе. Оливия, у которой в последние годы случались приступы аритмии сердечного ритма, пьет холодный чай "Ред Зингер" без кофеина. Когда все они усаживаются в гостиной, Оливия рассказывает Барбаре о том, что её ожидает в связи с присуждением премии Пенли. Она говорит нерешительно, не как обычно. Барбару это немного тревожит, однако Оливия не запинается и не спотыкается, её речь остра и точна, как всегда.

— Они будут тянуть, как будто это один из телевизионных конкурсов, вроде "Танцев со звездами", а не поэтическая премия, до которой почти никому нет дела. Где-то в середине июня список сократится до десяти претендентов. В середине июля они объявят пять финалистов. Победителя объявят — с облегчением и соответствующим звуком труб, надо полагать — еще где-то через месяц.

— Аж до августа?

— Как я уже сказала, они затягивают с этим. По крайней мере, тебе больше не придется отправлять свои стихи, что в твоем случае уже хорошо. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, твой портфель почти пуст. Последние два стиха, которые ты мне показала, показались мне — прости за это выражение — немного вымученными.

— Возможно, так оно и было. — Барбара знает, что так оно и было. Она чувствовала, как мучительно выдавливала из себя строчки.

— Ты можешь отправить им еще несколько стихотворений, но я предлагаю этого не делать. Ты отправила лучшее. Согласна?

— Да.

— Вам пора ложиться спать, Оливия, — говорит Мари. — Вы устали. Я это вижу по вашему лицу и слышу по вашему голосу.

На взгляд Барбары, Оливия всегда выглядит уставшей — за исключением ее яростных глаз, — но она полагает, что Мари видит лучше и знает больше. Она и должна знать; у неё есть лицензия практической медсестры, и она работает с Оливией уже почти восемь лет.

Оливия поднимает руку, не глядя на свою сиделку. На ладони почти нет линий. Как у младенца, думает Барбара.

— Если ты попадешь в пятерку финалистов, тебе придется написать заявление о поэтических целях. Эссе. Ты же читала об этом на сайте премии Пенли, правда?

Барбара читала, но лишь пробежала глазами эту часть, так как не ожидала дойти до этапа, на котором она сейчас находится. Но упоминание о сайте премии Пенли наталкивает ее на мысль, которой следовало прийти в ее голову раньше.

— Пятнадцать финалистов указаны на их сайте?

— Не знаю, но думаю, что да. Мари?

Мари уже достала свой телефон и, должно быть, занесла сайт премии Пенли в закладки, потому что ей требуется всего несколько секунд, чтобы найти ответ на вопрос Барбары.

— Да. Они здесь.

— Чёрт, — вырывается у Барбары.

— Ты всё еще намерена держать это в тайне? — спрашивает Мари. — Потому что дойти до этого этапа — это чертовски большое достижение, Барб.

— Ну, я собиралась. По крайней мере, пока Джером не подпишет свой контракт. Полагаю, теперь это больше не секрет, а?

Оливия фыркает от смеха.

— Будь серьезной. Премия Пенли — это вряд ли материал для "Нью-Йорк Таймс" или экстренная новость для CNN. Я думаю, что единственные люди, которые заходят на этот сайт, — сами финалисты. Плюс их друзья и родственники. Возможно, парочка любимых учителей. В широком мире никто не обращает на это внимания. Если рассматривать литературу как город, то те, кто читает и пишет стихи, — бедные родственники, живущие в лачугах за путями. Я думаю, что твой секрет в безопасности. Могу я вернуться к эссе, о котором упоминала? — Она вытягивает руку, чтобы поставить свой стакан ледяного чая на журнальный столик. Она не ставит его до конца, и он чуть не падает, но Мари следит и ловит его.

— Конечно, продолжайте, — говорит Барбара. — Тогда вам лучше прилечь.

Мари решительно кивает ей.

— Заявление о поэтических целях, не превышающее пятисот слов. Возможно, к моменту объявления финалистов ты уже не будешь участвовать в конкурсе, следовательно, нет необходимости писать о том, почему ты занимаешься тем, чем занимаешься, но поразмышлять об этом не помешает. Ты согласна?

— Да.

Хотя Барбара понятия не имеет, что она скажет, если до этого дойдет. Они вдвоем так много говорили о поэзии, и Барбара всё впитывала, но что же такого самого важного можно написать в двух— или трехстраничном эссе, когда всё кажется важным? Даже жизненно важным?

— Вы же мне поможете с этим, правда?

— Вовсе нет, — удивленно говорит Оливия. — Все, что ты скажешь о своей работе, должно исходить из твоего собственного сердца и разума. Понятно?

— Ну...

— Баранки гну. Сердце. Разум. Вопрос закрыт. А теперь скажи мне — ты всё ещё читаешь прозу? "Белое море", может быть?

— Оливия, хватит, — говорит Мари. — Пожалуйста.

Снова поднимается рука.

— Читаю. Сейчас я читаю "Кровавый меридиан" Кормака Маккарти.