Холодное блюдо

– Ага. «Пушка для всех». – Он нагнулся, чтобы рассмотреть все повнимательнее. – Это М-50?

– Судя по всему. – Я сунул голову в шкаф, чтобы посмотреть в другой угол. – Наверное, в тех ящиках лежит парочка 45 ACP, которым подойдут те обоймы в гостиной. Может, поговорим об этом в пикапе?

Генри следом за мной вышел из дома после того, как мы закрыли шкаф, и мне стало намного лучше, когда я ступил на крыльцо. Кажется, из-под ступеней послышался низкий рык, но за нашими ногами никто не погнался. Мы оперлись о переднюю решетку пикапа и начали обсуждать. День оказался чудесным, и температура быстро доросла до семи градусов. Я расстегнул куртку и положил руку на капот.

– Ну что ж, это достойная коллекция…

– Да. Похоже, отношение Арти к оружию стало au courant.

– Рад, что уроки французского в старшей школе не прошли даром, – повернулся я к нему.

– Oui, – ответил Генри, не отворачиваясь от дома.

– Что ты знаешь об Арти помимо того, что мамочка больше его не любит?

Я ждал, пока он соберется с мыслями. Не знаю, было ли дело в новой любви Арти к военному снаряжению или же в неприятном предположении, что он мог убить Коди Притчарда, но Генри сжал челюсть и сузил глаза.

– Арти – сердитый молодой человек. – Он помолчал. – Что ты о нем знаешь?

Я заранее все о нем посмотрел, поэтому не стал увиливать:

– У него два обвинения за нападение при отягчающих обстоятельствах, одно находится на рассмотрении. Занимался общественными работами за жестокое обращение с супругой в Южной Дакоте, и у него два неоплаченных штрафа за превышение скорости здесь, в Вайоминге. – Я немного подождал. – Похоже, ты принимаешь это близко к сердцу.

– Это реакция на утраченные возможности, – покачал он головой.

– Да уж, тебе точно неизвестно, каково быть сердитым молодым человеком.

Мы оба покачали головой.

– Нет.

На этот раз мне дважды пришлось толкать пикап. В первый раз он подскочил, когда Генри отпустил сцепление, и содрал всю кожу с моей правой голени. Во второй раз, когда я выпрямил руку, пытаясь сдвинуть двухтонное чудовище, оно пихнуло меня в плечо и выпустило в лицо облако дыма и чистого газа. Я забрался в кабину и закрыл дверь.

– Я ненавижу эту машину.

Мы поехали обратно в сторону «Хромого оленя» на 39-й, и я снял куртку и положил ее на сиденье между нами. А потом задумался о том, куда мы направлялись – о Лонни.

Интересно, как быстро ко мне вернется выражение Маленькой Птички.

Джим Фергюсон пришел на суд с пистолетом; обычно я от одного этого вида мог рассмеяться, но из-за происходящего ни о каком чувстве юмора не было и речи. Вик тогда еще не приехала, так что моими двумя заместителями были Джим и Ленни Роуэлл. Джим все возился со своим ремнем, а Ленни пытался вздремнуть, прислонившись к книжным шкафам с судебными индексами цитирования в бордовой кожаной обложке. Я попросил Джима поскорее разобраться с ремнем, потому что простым жителям не нравится, когда помощники шерифа дергают оружие, и пошел в туалет. Когда я пришел туда, Лонни Маленькая Птичка пытался заехать на коляске в одну из кабинок. В округе так и не поставили кабинки для инвалидов, и Лонни не помещался. Он поднял взгляд за круглыми очками и улыбнулся.

– Мгм, да, у меня проблемы, так и есть.

Я оглянулся, потому что сначала никого не заметил.

– Лонни, тебе никто не может помочь?

– Мгм… мгм, – продолжал он улыбаться. – Ты.

Он был невысокого роста, даже не считая ампутированных ног, и мне было довольно легко поднять и держать его, пока он расстегивал брюки. Я усадил его на унитаз. Улыбка так и не сходила с его лица. У него была большая голова с оттопыренными ушами. Нос был плоским и выглядел так, словно его неоднократно ломали. Поговаривали, что старик играл в профессиональный бейсбол за одну из команд Среднего Запада, но, насколько я знал, это были только слухи. Он заговорил, когда я уже начал закрывать дверь кабинки.

– Мм, шериф?

– Да, Лонни? – замер я.

– Ты знаешь, сколько мне лет, шериф?

Я прикинул, что где-то шестьдесят пять.

– Нет, Лонни, не знаю.

– Мм, пятьдесят три. Да, так и есть.

Боже.

– Лонни, да ты совсем молодой. – Последовала тишина, и я испугался, что сказал что-то не то. – Лонни?

– Мм, иногда я считаю себя слишком старым. – Снова пауза, и я застегнул ширинку и подошел к раковине, чтобы помыть руки. – Иногда мне кажется, что я живу уже слишком долго.

Я вытащил бумажное полотенце и вытер руки.

– Да, мне иногда тоже так кажется, Лонни.

– Парни, которые сотворили такое с моей дочерью? – У меня сперло дыхание. – Они ужасно поступили, да?

Я прислонился к раковине и посмотрел на дверцу кабинки.

– Да, они ужасно поступили. – Последовала длительная тишина, и я был рад, что никто не увидел злость и разочарование в моих глазах. – Просто ужасно.

Мне ответил очень тихий голос.

– Мм, иногда я чего-то не понимаю, поэтому хотел уточнить.