Холодное блюдо

– А чё? Не гомики, чтобы друг на друга пялиться… Да и сначала мы вместе были, бабу на диван определили, сами телик включили. А когда футбол начался, Кривой ее в спальню увел и сам ушел, сказал, что присмотрит.

– Присмотрел, сука! Отлично, присмотрел! Теперь разгребай его присмотры. Ты-то чем думал, задницей?! Или тебе пять лет, и ты, типа, не знаешь, что мужики с бабами в спальне делают?

– Велик, падлой буду…я ни сном, ни духом, что он сорвется! – Алик рванул футболку на груди. Но поскольку данный предмет гардероба ворота не предусматривал, эффект получился смазанным. – Думал, ему обрыдло футбол смотреть. Он все ныл: переключи, переключи! Ты же знаешь, что он от спорта человек далекий, больше по телкам и по бухалову специалист. Клипы хотел…или на диске боевик посмотреть. А в спальне еще один телик стоит…

– И этот "специалист" идет в спальню, типа, порнуху смотреть. И бабу с собой берет. Догадаться, зачем берет, конечно же, трудно. Мало ли! Может, приспичило с культурной, образованной женщиной произведения Шекспира обсудить. А заодно художественную ценность порнографических фильмов. Но не бабу попользовать. Ни-ни! А ты как приклеенный сидишь у ящика, фанат недоделанный…

– Откуда там порнуха?! В спальне и видика даже нет. И разговора такого не было про порнуху, только про боевик…

– Заткнись! Ты хоть его там, в спальне проверял, Перетурин?

– Не-а…

– Блеск! А когда баба кричала, почему не помешал?

– Не слышал я криков.

– Не слышал, не видел, не состоял. Ты, милый мой, просто находка для мусарни. Идеальный свидетель, твою мать!

– Я реально не слышал, падлой буду!

– Только не надо втирать, что она молчала, когда Кривой ее пер во все щели. Судя по натюрморту,- Величев ткнул пальцем в распростертое на полу тело, – она должна была орать, типа, хряка недорезанного. Я бы послушал, как бы ты вопил на ее месте…

– Ни звука, чем хочешь поклянусь! Он ей рот заткнул…рукой или подушкой. Точно – вон наволочка жеваная.

– Красиво поешь. Аргументировано. А может, проще было? Ящик включил на полную катушку и, типа, расслабился. Тут сирену ментовскую прошляпишь, не то что бабьи вопли. Не так было?

– Серега, телик тихо работал, я же в теме, понимаю, что шуметь в чужой хате со связанной хозяйкой… Да и за шум ты предупреждал.

– Мало предупреждал. По гвоздю в башку каждому вбить надо, тогда бы… Ни на что не способны…

Алик потупился и виновато пожал плечами.

– Н-да! – во вздохе бригадира свозили тяжесть навьюченного на горб груза и мировая скорбь по неисправимости бестолковых подчиненных.

– Кто играл-то?

– "Спартак" с "Зенитом".

– И?…

– Один-один.

– И здесь не покатило? – посочувствовал Серега – Алик слыл яростным фанатом "Спартака".- Бедолага… Пошли на кухню, что-то атмосфера тут…не располагает.

На кухне бригадира поджидал еще один сюрприз.

– Не понял, это что за натюрморт с говядиной?- Величев только сейчас разглядел валяющееся у балконной двери неподвижное тело собаки, кажется, таксы. Что характерно, в крови.- Откуда?…

– Собака,- пожал плечами Алик.

– Я вижу, что, типа, не мартышка.

– Хозяйкина собака, – уточнил Алик.

– Ты, в натуре, умник, -съязвил Велик.- Ее тоже что ли замочили?

– Ну да…

– А псину-то за что?

– После того как хозяйка зажмурилась, она громко лаять стала, выть, и Кривой ее пером…

– А до того, типа, не лаяла?

– До того – нет, тявкала только.

– Киллеры, вашу мать! Живодеры недоделанные! – выругался Величев и присовокупил тройку словосочетаний пожестче.- Я на вас, уроды, общество охраны прав животных натравлю…Ладно, вернемся к нашим баранам. И одному клиническому дебилу. С тобой мы потом разберемся, а сейчас пора взять интервью у героя дня. Кстати, где он? Раскаялся и решил, типа, в унитазе утопиться?

Шутка успеха не имела.

– Сходи, вытащи героя!

Дверь в туалет подверглась массированной, ожесточенной бомбардировке кулаками. Алик себя не жалел и долбил по косяку от души.

– Андрюха, выходи!! Велик зовет!

Волшебные слова сработали, сезам открылся и пред очи бригадира явился Андрей Никитин по прозвищу Кривой. Хотя в настоящий момент шрам на щеке затенялся общим жалким видом героя дня. Он выглядел побитым (немудрено – под глазом и на скуле красовались восхитительной выразительности синяки), помятым, взъерошенным и мокрым. Вылитый воробей, окунувшийся в неглубокую придорожную лужу. Как будто в самом деле в унитазе топился, и так, и эдак мостился, но размеры фаянсового вместилища нырнуть не позволили. Величев невольно почувствовал себя злоязычным предсказателем, доморощенным пророком. Пошутил неудачно, а выяснилось – почти угадал.

Очевидно, аналогичные мысли посетили и Алика, потому что он странно покосился на Серегу и деревянным голосом спросил:

– Ты что тут купался?

– Не, блевал, – осклабился Кривой.

– От того, что бабу завалил? – удивился Алик.

– Не, похмелюга…со вчерашнего.