Холодный огонь

– Спасибо, – с холодком сказала Маргарет. – Надеюсь, дело не в том, что вы с мистером Лонгсдейлом – кровные враги и сейчас вам приспичило вызвать его на дуэль?

– Придержите язык, девушка.

– Хороший совет. Особенно если учесть, что дворецкий Лонгсдейла не будет вечно молчать о том, как встретился с вами в моем зимнем саду.

Энджел, уже распахнувший дверь гардеробной, остановился на пороге и вперился в мисс Шеридан взглядом со странной смесью угрозы, удивления и раздражения.

– Вы что, мне угрожаете? – наконец спросил он недоверчиво.

– Нет, – резко ответила Маргарет, – но рано или поздно дворецкий расскажет о вас Лонгсдейлу, если уже не рассказал, а тот вполне может поделиться этим с моим дядей, и тогда он явится ко мне и учинит допрос.

Редферн отступил от двери, но не в гардеробную, а назад к девушке.

– Неужели вы только сейчас об этом подумали? – Мисс Шеридан встала и, немного дрожа, уставилась ему в лицо; сейчас она впервые его боялась. – Что же, сотрете мне память и сбежите? Вы-то сумеете, я не сомневаюсь.

Энджел молчал, и Маргарет в страхе ждала, что же он сделает. Хотя сама не знала, что пугает ее больше: что он и впрямь причинит ей вред или что она его больше не увидит. Но ответ сразил ее на месте.

– Простите, – тихо сказал Энджел, взял ее руку и коснулся губами. Маргарет судорожно вздохнула и покраснела: он делал это совсем не так, как прочие джентльмены. Это было гораздо больше поцелуем, чем долгом вежливости или извинением. – Я должен был подумать об этом, Маргарет. – Мужчина сокрушенно покачал головой. – Как я понимаю, взгляды родни на тайные визиты незнакомцев к девушкам не изменились?

– Нет, – немного ошарашенно ответила мисс Шеридан. – Но я что-нибудь придумаю. В конце концов, притворюсь, что ничего не помню.

– У вас не получится. Консультант сразу же поймет, стирали вам память или нет, и он может заставить вас говорить правду.

– Ох! Но почему вы не хотите им показаться, все объяснить…

– Потому что, – мягко, но непреклонно ответил Редферн, – я всегда остаюсь в тени и они не должны меня помнить.

– Почему?

– Потому что охотники… консультанты должны действовать самостоятельно, привыкнуть к тому, что они – одиночки, что неоткуда ждать помощи. Разве что друг от друга.

– Но при чем здесь то, что они не должны вас помнить? – нахмурилась Маргарет: она не видела в этом логики. – Почему вы не хотите им помогать?

– Я помогаю, – тихо сказал Энджел, глядя на нее так пристально, будто принимал какое-то важное решение: сжал руку девушки, низко склонился к ней, и ее снова бросило в краску. Он был так близко, что она различила, как потемнели его глаза из-за расширившихся зрачков. – Я создаю для них всё.

– В каком смысле – всё? – ошеломленно спросила Маргарет.

– Всё, – просто ответил Редферн: – оружие, амулеты, героны, заклятия. Всё.

Комиссар сидел в холодной темной гостиной, думал и ждал. В доме не было ни единого огонька и не раздавалось ни звука.

С самого начала, с самой первой встречи все не просто говорило – орало в голос о том, что он не человек, но Бреннон храбро закрывал глаза и затыкал уши, искал объяснения странностям в обычных причинах – мало ли чему научишься ради охоты на нежить. Он не задавал вопросов, потому что не хотел знать – и даже когда наконец захотел, то спросил не о том.

Неважно, кто научил консультанта всему, что он знает; важно, кто его таким сделал.

«Шестьдесят лет, – подумал Бреннон, – и он не может умереть».

Любой человек помнил бы такое… хотя комиссар тут же задумался, а не отшибло ли Лонгсдейлу память после превращения. Вполне вероятно. Но все равно Натан с трудом мог себе представить, что кто-то добровольно захочет стать такой тварью. А тот, кто мечтает сделать из себя монстра, уж точно не станет биться насмерть с нечистью за людей, которые даже не знают о его существовании. Или станет? Может, это такое самопожертвование? Или наказание за какой-то грех? Биться и умирать – сколько раз за шестьдесят лет? А сколько еще раз, ведь впереди – бесконечная жизнь.

«Но зачем? Что его заставляет? Зачем идти на смерть снова и снова, даже зная, что не сможешь умереть? Неужели на свете найдется человек, способный на это по доброй воле? …но кто его таким сделал?»

Бреннона пробрал озноб. За что и кто приговорил Лонгсдейла к подобной участи? Какой тяжести преступление нужно совершить, чтобы…

…хотя, может, дело вовсе не в преступлении. Но комиссар отказывался понимать, что на свете существует некто способный превратить живого человека в чудовище ради… неужели ради борьбы с другими чудовищами? Но что же надо сделать с человеком, чтобы получить такое создание?!

Натан поднял голову – он уже был не один. Пес постоял у порога, неуверенно переступил с лапы на лапу и подошел. Сел перед комиссаром, не сводя с него мерцающих глаз, и опустил морду на подлокотник кресла. Бреннон несмело коснулся густой рыжей гривы. Ему почему-то никогда не приходило в голову, что эту собаку можно потрепать за уши, погладить или почесать ей загривок. Хотя хвост пса качнулся туда-сюда в ответ на прикосновение, Натан убрал руку.

– Ну как там, приятель?