Холодный огонь

Джентльмен отвернулся к алтарю.

– Чему вас теперь только учат в ваших семинариях, – процедил он. – Раньше священники хотя бы понимали, что должны не только пасти стадо, но и защищать от волков. Иначе стричь будет некого.

– Вы что несете? Не смейте пороть всякую ересь… – Прозвучало двусмысленно, поэтому отец Грейс оставил слова и решительно перешел к действиям: шагнул к ночному визитеру и схватил его за локоть. – Здесь храм, а не приют для полоумных! Проваливайте отсюда, пока я…

– Дети, – так же глуховато сказал джентльмен. – Одиннадцать детей. Помните?

Преподобный отшатнулся. Шея и лоб мигом взмокли. Незнакомец вполоборота смотрел на него из-под полей шляпы, и его лица не было видно в тени. Отец Грейс различал в неверном свете алтарных свечей только блеск глаз.

– Вы кто? – наконец прошептал он.

– Впрочем, их было больше, чем одиннадцать, не так ли? – невозмутимо продолжал джентльмен. – Несколько больше, чем нужно. Трудно остановиться, когда уже начали, верно?

Священник попятился.

– Нравилось убивать? – резко спросил джентльмен.

– Я не хотел…

– Нравилось или нет?

– Вы сначала докажите!.. – взвизгнул преподобный.

– Я ничего не доказываю, – с издевкой ответил визитер, – потому что вы и так знаете.

Отец Грейс метнулся к дверям, забыв, что они заперты, дернул створки, отскочил, панически зашарил в кармане в поисках ключей. Джентльмен, неслышно приближаясь, извлек из трости шпагу. Патер отпрянул от него, повернулся спиной, и позади коротко свистнул клинок. Ноги Грейса сложились, как у кузнечика, и он с воплем повалился на пол. По брюкам обильно потекла кровь.

Священник приподнялся на локтях и, поскуливая, кое-как прополз к двери несколько футов, пока не уткнулся в темные ботинки, и вжался в гранитные плиты, когда увидел окровавленный кончик шпаги, опущенной к полу.

– Но даже вы должны понимать, – негромко продолжал джентльмен, – кого призываете подобными действиями.

– Я не… – Отец Грейс заскреб пальцами по камню; ноги не разгибались и скользили в луже крови. – Я не понимаю!

– Неважно, – меланхолично отвечал джентльмен, – сейчас вы познакомитесь. – Он обтер шпагу платком и бросил его на пол. – Вы не успеете истечь кровью, чтобы избежать встречи. Но у вас будет несколько минут на покаяние.

– Покаяние? О чем вы?! – Священник попытался поймать его за ногу.

Незнакомец брезгливо отодвинулся.

– Проведите это время с пользой.

Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное.

– Но здесь же дом Божий!.. – в последней попытке прохрипел пастор.

– Только не для вас.

Незнакомец подцепил кончиком шпаги связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны.

– Не уходите! Постойте!

– Вот вы и встретитесь, – раздалось в ответ. – Вы же этого хотели.

…джентльмен захлопнул двери церкви и запер.

– Это еще не значит, что я тебя выпущу, – пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест-накрест написал поверх него две короткие фразы. Из-под двери пробилось красноватое свечение. – Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут. – Он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн-роуд.

29 декабря

– Терпеть не могу пожары, – пробурчал Натан; полицейская карета тряско катила к южным кварталам Блэкуита.

– Почему? – заинтересовался Лонгсдейл.

– Потому. Не знаю ни одного полицейского, который их любит. Сперва огонь спалит к чертям все, до чего дотянется; потом его тушат водой, песком и всем чем могут, а в итоге полиция в состоянии только сказать, что тут что-то сгорело и, вероятно, кто-то умер.

Пес издал звук, средний между сочувственным хмыканьем и ехидным фырканьем. Он был бодр и полон сил, в отличие от двуногих. Комиссара подняли в начале шестого, а Лонгсдейла он перехватил, когда тот возвращался с кладбища. Вид у консультанта был утомленный и потрепанный. Натан предпочел не спрашивать, чем Лонгсдейл занимался на кладбище ночью.

– Зачем я вам нужен?

– Пожар случился в церкви Святой Елены. Сгорел человек, и я хочу, чтоб вы исключили всякое… всякую потустороннюю дрянь.

Консультант кивнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Видок у вас.

Лонгсдейл вздохнул.

– Гоняли упырей и вурдалаков?

– Нет.

– А кого?

– Я могу вздремнуть?