Холодный

— Братик! Привези мне сладкое лакомство, не местное. — Кричит, пытаясь угнаться за каретой, смахивая подхватываемые ветром кристальные капельки слез.

— Привезу, Пуговка. — Кричу ей в ответ, высунувшись из кареты, а у самого ком под горлом — дышать мешает.

Опосля, как карета завернула за угол, скрыв издалека уже плохо различимую фигурку сестры, я прикрыл занавеску рукой и отодвинулся от окна.

7.2

Благо, семья у меня одна из самых влиятельных и мне позволительно с комфортом добраться самому. Причем, сразу на место, без общих сборов и очередей на экипаж. Хоть матушка давно и лишилась многих привилегий, пойдя против воли отца с замужеством, однако, дядюшка, души не чаявший в своей младшей сестренке, взойдя на престол, снова сделал ее вхожей во дворец. От возврата остальных почестей и переезда в столицу она сама отказалась, ответив, что нам и так спокойно и счастливо живется. Нужно сказать, не слукавила. Даже дядюшка при всей своей занятости у нас пару раз гостить останавливался, говоря матушке, что только в нашем доме он может расслабиться и немного побыть собой.

Мое негласное положение дало возможность прихватить множество необходимых вещей. Даже пимы* с полушубком маменька с собой направила. Хотя в горы нас вести точно не собираются, да и погода стоит жаркая, временами душная. Нужно сказать, девок при доме, собирая меня в дорогу, она погоняла знатно.

Неделя в дороге — утомительно. Хорошо, что в карете, да постоялые дворы на ночь выручают, но чем дальше, тем постоялые дворы плоше. Вот вчера и вовсе просто лавку в избе Ванька урвал и то, пока имя господское не назвал, не давали. Чудные они тут, боязливые все. Говорят, разбойники в этих краях ошиваются, да повезло мне. Видать, матушкина икона оберегает. Хотя сама дорога чем дальше, тем хуже. Ванька там уж который мат гнет да толку в том?

— Пррр… — Карету тряхануло.

— Ванька, чего у тебя там?

— Колесо, барин не выдержало. Чай не столичные дороги.

— Будто ты эти столичные дороги видал.

— А как же-ж. Чай батюшка ваш, Осип Анисимович, не пешком до столицы добирается. Это вы, барин, обычно верхом путешествовать соизволите.

— И сюда бы добрался, если бы не маменькины припасы. Никакой мерин вьючный без телеги не увезет. Уж сутки бы как на месте был, а тут трясись в этой коробке да люд разбойный по лесам привлекай.

— Вы на матушку не серчайте. Кто ж как ни она, о вас вспомнит да позаботиться? С малых лет вас побаловать любит.

— Палку надобно большую взять, ось приподнять. — Не пожелал я продолжать тему.

— Колесо с виду цело. Делай, давай, да поедем.

— Барин, Вы бы подсобили чуток. Оно бы дело быстрее пошло.

— Я ж в парадном костюме, уж на прибытие переоделся. Тут верст пять осталось. Уже и пешком дойду. — Повернулся я лицом в сторону деревни и тут же услышал взмолившийся голос.

— Барин, смилуйся, не бросай меня одного в лесу с пожитками.

— Неужто испугался? Страшно?

— Страшно, барин! С детства один в лес не хожу. Вот тебе крест. Нянька меня с малолетства байками про лесную нечисть да разбойников стращала. Теперь страх как боюсь. Да и разбойники тут поговаривают…

— Что-ж, думаешь я тебя от разбойников оберегу, чертяга? Отодвинься. Тебя и колеса чинить стращали? Откуда кучер такой безрукий?

— Тык я в пастухах раньше ходил да корзины плел, не приучен.

— Вот тут подсоби. — Указываю, где придержать надобно. — Зато барин твой ко всему приучен. — Ворчу я себе под нос. — И колесо приладить и в лесу пропитание добыть. Сади на ось давай. Вот так, ровнее… У тебя руки из какого места растут? Держи тут, я там сам прилажу… Запачкаться из-за тебя пришлось…

— Барская это доля — все знать и уметь.

7.3

7.3.1

— Ой ли? Скажу батюшке, чем я за тебя занимался — взашей тебя выгонит.

— Ну, барин! Я в чем другом пригожусь. — Состроил он гримасу больше подходящую выпрашивающей драгоценность девице.

— Ага, с ложкой, к обеду. Это ты, я смотрю, завсегда. Живот-то вон, как у доброго купца висит. Садись, да за колесом поглядывай. Доедем на место, а там найду кого толкового, колесо новое справить, да ось заменить.

Забираюсь назад в карету и откидываюсь спиной на мягкую обивку, обтянутую кожей. Перевожу взгляд на испачканные руки, затем на одежду и велю Ваньке притормозить, коли ручей или лужу какую завидит. В фляге вода еще часа два назад закончилась. Руки хоть и обтер об траву, а не то… привык я к чистоте, даже не знаю, как я в той деревне приживусь. Надеюсь обещанная изба и впрямь справная.

Уже через пару минут понимаю, что даже мягкая обивка мою голову не спасает. Карету трясет в разные стороны так что я как неваляшка по разным сторонам заваливаюсь. Не выдерживаю отодвигаю занавеску в сторону и хватаюсь за окно. Так хоть тряска не меньше, но хоть глазам раздолье.