Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии

Следующий отчет описывает сеанс Холотропного Дыхания Роя – 53-летнего психиатра и страстного альпиниста – который вернул его к его рождению и к травматическим переживаниям и эмоциональной депривации в ранний период жизни после рождения. Пережив воспоминания об этих событиях, он осознал, как глубоко они повлияли на его последующую жизнь.

Он также получил кое-какие удивительные прозрения в отношении связи между его любимым спортом и его биологическим рождением. Хотя основной фокус сеанса Роя был биографическим и перинатальным, большая часть его целительной силы исходила из трансперсонального измерения.

Во вторник 15 июля стоит прекрасная погода – теплое солнце, прохладные ветерки, глубокое, ясное голубое небо – напоминающая долину Йосемити летом. Я замечаю другие чувства, напоминающие те, что были перед большим Йосемитским восхождением: то же чувство опасения, та же неуверенная решимость перед лицом предчувствуемого испытания, даже тот же самый нервный диурез (необычно большой выход мочи). Приму ли я этот вызов или отступлю? Выйду ли я из испытания целым или травмированным? Я не знаю.

Я начинаю дышать глубоко, быстрее, еще глубже. Мои руки и ноги начинают дрожать. Музыка пульсирует и вдруг я ни с того ни с сего оказываюсь лезущим высоко на склоне горы Эль Кейпитен в Йосемити. Я с легкостью и грацией перемещаюсь по требующей напряжения сил вертикальной расселине. Солнце пригревает мне спину, дует легкий прохладный ветерок, и сверху открывается захватывающ ий вид на дно долины. Я полон жизни, наслаждаясь движением, солнцем, ощущением камня. Я лезу первым, так решительно, что мне нет нужды останавливаться, чтобы ставить страховку. Я чувствую глубокое желание быть свободным от веревки, отвязать ее и – летать.

Вместе с этим желанием приходит ощущение, что меня что-то сдерживает, стесняет – что? Мой внутренний голос – голос моего отца – пугает: свобода была бы слишком опасной. Я не могу разглядеть, кто мой партнер по восхождению, но чувствую, что меня сдерживает именно мой отец. Я чувствую себя увязшим в старых убеждениях, старом образе мыслей. Я нуждаюсь в его одобрении моей идентичности. Я продолжаю верить и действовать так, будто моя идентичность, моя ценность, моя важность приходят извне меня самого. Побуждение освободиться, парить становится сильнее. Я начинаю плакать и сердиться.