Хороша была Танюша

Кафе «Musta kana» показалось местом странно отвратительным, хотя ничего особенного плохого в нем не было на первый взгляд. Высокие деревянные стулья, стилизованные под старину, крахмальные скатерти поверх массивных столов, за которыми сидели посетители с раздутыми водянистыми животами и картофельными лицами, на которых читалась сытость. В углу квадратный дядька с раскрасневшейся рожей плотоядно пожирал мясо, отделяя зубами волокна с огромной кости. Может быть, именно откровенное чревоугодие неприятно поразило Танюшку, и она поспешила усесться спиной к этому дядьке.

– Давай как следует пообедаем, – предложила Маринка. – Если пончиками перекусить, через час придется еще перекусить пончиками.

Танюшка неопределенно пожала плечами, она уже давно не испытывала голода.

Официант как будто только их и ждал. Совсем молоденький мальчик с гладко прилизанными жидкими волосами услужливо спросил, чего дамы желают. Не добившись от Танюшки вразумительного ответа, Маринка заказала две пасты на свой вкус. Матти в синей панамке в горошек все это время беспробудно спал, откинувшись на спинку коляски. Танюшка старалась на него как можно реже смотреть, потому что вид спящего ребенка то и дело отсылал ее к Майке: как будто только вчера дочка вот так же сладко спала в коляске, и ни малейшей тучки грядущего расставания еще не было на горизонте. Куда же ухнуло это время? И что же теперь в остатке? Кафе «Musta kana» в сердце Хельсинки, Маринка и малыш Матти, который совсем недавно откуда-то проклюнулся в мир. Персонажей прибавилось, а внутри свербела все та же пустота. Но почему? Ведь можно представить, что она уехала в Хельсинки в очередную командировку, а Майку оставила на это время у бабушки с дедушкой, как случалось уже не раз…

– Я думала, что быть мамой – это абсолютное счастье, – говорила Маринка, уписывая макароны, – и что самое главное – родить. А потом ты вдруг обнаруживаешь, что только теперь-то все и начинается. Что ты накрепко привязана к малолетнему чудовищу, но при этом ты его до того любишь, что и дня без него не мыслишь…

– Какое же Матти чудовище? Очень тихий малыш.

– Ага. Это он днем задувает, а ночами только держись!.. Ты пробовала замороженный йогурт?

– Замороженный йогурт?

– Да. Вместо мороженого. Мне мороженое нельзя, поэтому я ем замороженный йогурт без сахара. Хочешь попробовать?

Танюшка опять пожала плечами.

– Значит, хочешь.

– От него не толстеют?

– Тебе-то чего переживать, не на подиум же… – Маринка осеклась, как будто припомнив что-то важное. – Слушай, а давай мы тебя на конкурс красоты отправим. Я в газете видела объявление, да вот куда-то сунула, специально же хотела тебе показать…

Она принялась рыться в коляске, прямо под Матти, который только сладко причмокивал во сне, не проявляя никакой жизненной активности.

– Через год отдам в детский сад, – сказала Маринка, выудив из-под малыша мятую газету. – Второго-то вряд ли уже рожу… Вот. Конкурс красоты «Мисс Хельсинки», в самом конце октября. Кастинг начинается на следующей неделе…

– Да там девчонки будут совсем молоденькие…

– Чего? Да с кем тебе тут соревноваться? Ты вокруг-то погляди. Тебе только на подиум выйти – и даже рта раскрывать не нужно.

– Тем более в конце октября я уже дома буду.

– Да брось ты, мать, кто там тебя дома ждет? Тем более виза у тебя на полгода. Негде жить, так к нам в Оулу приезжай, тут всего одна ночь в поезде…

Танюшка вспомнила, что в конце октября вроде бы планировалась очередная выставка и гастроли вепсского хора…

– В общем, я бы на твоем месте даже не раздумывала, – Маринка любовно поправила под Матти плюшевое одеяльце. – Красавица ты наша, ты же одна такая на миллион, и если этот твой Серега своего счастья не понимает, тогда… тогда он круглый дурак, вот!

– Не такой уж он дурак. В Риге у этой его Лаймы целый фамильный особняк, у директора банка отсудила, может быть, кстати, и с Серегиной помощью, я точно не знаю.

– Да? А статус у твоего Сергея какой будет? Не гражданин. Правда, если он отцовство докажет, станет отцом гражданина, что вообще-то смех на палке, между нами девочками…

– Ладно, я как-то уже смирилась…

– Смирилась она. Не монахиня, чай, чтобы смиряться. Бороться за себя надо, поняла? Вот как я. Мне сказали, что нельзя рожать: сдохну. А я решила, что сдохну, но все равно рожу!

Все это время Танюшку не покидала смутная непонятная тревога, из-за которой ей кусок в горло не лез.

– Тебе нравится йогурт? – не отставала Маринка, может быть намеренно пытаясь зацепить Танюшку простыми радостями и выдернуть в жизнь.

– А, да-да, – на самом деле она так и не поняла, нравится ли ей замороженный йогурт.

Маринка тем временем рассказывала, что прошлой зимой они ездили в Кеми посмотреть на ледяную крепость. Если честно, ничего особенного, катание на оленях, глинтвейн для сугреву, везде очень холодно, даже в гостинице, вдобавок саамов в крепости изображали вьетнамцы.