Хорошие девочки не умирают

Элли знала, что такие вещи люди обычно говорят себе, когда очень напуганы, когда будущее представляется им отнюдь не радужным; знала, что Брэд никогда за всю свою поганую жизнь не платил за совершенные им подлости и, скорее всего, никогда не заплатит.

Но она хотела, чтобы он получил по заслугам. Очень, очень сильно хотела.

Элли не знала, куда бежит, она не выбирала дорогу; ей казалось, что это в конечном счете не имеет значения, потому что она находилась не в сельской местности и не в лесу.

Если я буду бежать достаточно долго, то доберусь до стены или двери. Даже если это сооружение очень большое, оно все-таки не бесконечное, и когда я найду стены, я, скорее всего, найду там Брэда.

Элли не хотелось думать о том, что произойдет потом, потому что, если Брэд спланировал это, тогда на его совести было три смерти. А человек, который позволил своему подручному убить трех человек, не остановится перед тем, чтобы прикончить и ее, Элли.

Нет, нельзя было думать об этом, нельзя было тревожиться о том, что произойдет потом. Ей нужно было сосредоточиться на том, что происходит сейчас, на том, как убежать, спастись от человека, ломившегося через лес за ее спиной, от человека, который не переставая орал, что вспорет ей живот и разорвет ее на куски.

«Тот, кого Брэд нанял на эту роль, видимо, играет с удовольствием», – подумала Элли, точнее, эта мысль возникла в той части мозга, которая не была парализована страхом. Она подумала: может быть, и порядок убийств был спланирован? Или случайно получилось так, что она осталась последней выжившей – пока что?

Ты всегда мечтала стать последней выжившей девушкой. Ты всегда утверждала, что способна выжить в фильме ужасов, что ты умнее, проворнее, лучше остальных. Так докажи это.

– Докажи это, – пробормотала она, работая руками и ногами, слушая крики и топот, которые были все ближе, и ближе, и ближе.

– Ах ты сука! Я тебя убью, сука!

«Неужели нельзя придумать что-то более оригинальное?» –

разозлилась Элли.

Она бежала и бежала, но эти два слова все крутились в голове.

Докажи это. Кто-то мне это уже говорил. И совсем недавно. Но кто?

Внезапно Элли очутилась на какой-то дороге – нет, на полосе бетона, которую никто не удосужился замаскировать.

За бетонной полосой находилась стена. Высокая белая стена с дверью. Над дверью светились пять красных букв.

– Сука! Сука! Я тебе сейчас кишки выпущу!

Элли бежала, бежала, бежала к выходу.

Она врезалась в дверь всем телом и распахнула ее.

Часть третья

Мэгги

Глава первая

apocalypseya:

знаю, что эта тема всем надоела уже лет десять назад, но я обожаю молодежные антиутопии с играми на выживание и обязательными любовными треугольниками

mags13: я тоже, это моя слабость. Так жаль, что сейчас они вышли из моды

apocalypseya: может, тебе самой написать такую книгу!

Мэгги посмотрела на свои руки, потом на женщин, сидевших рядом на скамье. Та, что справа, рыдала, скорчившись и спрятав лицо в ладонях. Соседка слева смотрела в стену. Но ее взгляд не был стоическим. Это был усталый взгляд человека, изможденного до предела, человека, который не верит своим глазам; а может, она еще находилась под действием транквилизатора. Третья женщина энергично колотила кулаками в двойные двери и без остановки кричала:

– Выпустите меня! Выпустите меня! Выпустите меня!

Значит, эта уже очнулась после снотворного.

Никто не пытался успокоить кричавшую женщину. Никто не пытался утешить женщину, которая плакала. Большинство сидели тихо, молча, как Мэгги; их позы и выражения лиц говорили о том, что они смирились с судьбой.

Все женщины были одеты одинаково: в черные легинсы, серые футболки и белые кроссовки. На спине у каждой была напечатана ярко-оранжевая цифра. Мэгги досталась цифра три – она обернулась и оттянула футболку, чтобы увидеть ее.