Хорошие девочки умирают первыми

– О, потрясно. Ведь в потайных ходах никогда не случалось ничего плохого, – весело заявила она.

– Вызов принят! – откликнулась Ава, обнаружив, что голос звучит непринужденно, хотя чувствовала она себя иначе.

Эсме последовала за Ливией, перепрыгнув через последние ступеньки лестницы.

– М-м-м, что это за чудесный аромат?

– Я предпочитаю называть его Eau d’Cay[9], – сказала Ава, изображая утрированный французский акцент.

– Ничего не чувствую, – нахмурилась Ливия.

Наверное, дело в том, что ее постоянно окружал едкий запах пальто. Ава неловко откашлялась и посмотрела в открытый люк.

– Больше никто не спустится?

– Они собираются продолжить осмотр наверху. Мы и без них обойдемся. – Эсме зашагала вперед. Майка на тонких лямках и ботинки, зашнурованные поверх джинсов, – идеальный прикид для исследования заброшенного туннеля. Авины же винтажные брюки-клеш волочились по грязной земле.

– Тем больше сокровищ нам предстоит найти, – заявила Ливия, спеша следом за Эсме и Ноа.

– И радио, – добавила Ава, но ее никто не слушал. Она побежала за остальными, брюки влажно хлопали по лодыжкам.

Совсем немного пройдя по туннелю, они замерли, заметив нечто, похожее на куртку. Оно, сгнившее и готовое развалиться, свисало с крючка на стене. Черная ткань превратилась в скрученную жгутом массу.

– Думаете, это и был великолепный Балдо? – предположила Ава.

Привлекательный мужчина в черном костюме, с цепями вокруг талии. Мимолетное видение мелькнуло в голове Авы, как воспоминание, только какое-то блеклое, будто не ее собственное. Балдо стоял на скалах, а за его спиной был океан. Эффектный поклон толпе. Аплодисменты.

– Это тот парень, который владел пирсом, верно? – уточнил Ноа.

– Ага. Дедушка говорил, что его настоящее имя никто не знал. Потому после пожара и не смогли выяснить, кто унаследует то, что осталось, – рассказала Ливия.

– Значит, он погиб в огне? – спросила Ава.

– Он исчез. Говорили, что он мертв, но тело так и не нашли.

– Тогда понятно, почему пирс так и оставили гнить, – заявила Эсме. – Но неясно, зачем Балдо понадобился секретный туннель под островом.

– Он был циркачом, умевшим освобождаться от цепей и веревок, – пояснила Ливия. – Гудини семидесятых годов. Может, и этот туннель – часть его представления.

– Облачко дыма, и он исчезает, – предположила Эсме. – Но откуда он вообще взялся?

– Никто из ниоткуда. Дедушка рассказывал, что пару раз он сидел в тюрьме за кражу со взломом, а потом все резко изменилось.

– И он купил целую ярмарку? – удивился Ноа. – Не говоря уже об острове. Откуда он взял деньги?

– Мне бы пригодился собственный остров, – вздохнула Ливия.

– Только не этот, – возразила Ава. – Этот никому не нужен.

– Фотограф наверняка может всю жизнь здесь прожить, – заметила Эсме.

– Я не настолько предана своему искусству, – пробормотала Ава.

Эсме подняла голову.

– Что бы мы ни делали в этой жизни, мы чем-то рискуем. Ничто не помешает мне дойти туда, куда я стремлюсь.

– Куда это ты собралась? – нахмурившись, спросила Ливия.

Эсме задумалась на мгновение:

– Прочь, – сказала она. – Прочь с дороги, леди.

По мере того, как они шли, туннель перестал походить на сооружение, созданное человеком, и больше напоминал проход, вырытый в земле каким-то животным. Там, где факел Ноа освещал стены, по грязи змеились странные черные корни. Будто мокрые, спутанные волосы. Кое-где корни свивались в воронки, напоминая Аве паучьи гнезда. Концы их уходили вниз, в черные как смоль дыры в земле. Ава старалась не думать о том, кто может жить в этих норках. Но не думать не удавалось.

– Твой дедушка когда-нибудь говорил про, ну, не знаю, мутантов, крысопауков? – прошептала Ава Ливии. – Просто чтобы я могла подготовиться.

– Он рассказывал о пирсе, только когда выпивал. В основном всякую бессмыслицу. Паукообразные крысы-мутанты кажутся даже милыми по сравнению с его рассказами.

– Он работал здесь десять лет, прямо до самого пожара? – поинтересовался Ноа.

– Был разнорабочим на ярмарке. – Ливия выдавила из себя мрачную улыбку. – Откуда ты узнал?

– Догадался, – быстро ответил Ноа. – Как он решился остаться в Портгрейве после пожара? Другие рабочие не задержались в городишке.

– Даже не знаю. Иногда я слышала, как после выпивки он спорил сам с собой. «Мне стоило бежать подальше, как можно дальше. Почему я не смог сбежать?» – Она помолчала, покусывая губу, а потом заговорила, изображая невнятный мужской голос: – «Ты виновата, Оливия? У чувства вины глубокие корни, не позволяй ему затянуть тебя».

– Что это значит? – изумилась Ава, глядя на скользкие корни, покрывающие стены и потолок.

– Понятия не имею. Он говорил, что весь этот остров был соткан из чувства вины, но огонь уничтожил его. Словно пытался убедить себя в том, что это правда. После чего снова прикладывался к бутылке виски, – откликнулась Ливия.

– Из-за пьянок он и ночевал на пляже? – поинтересовался Ноа, но Ливия не ответила.