Хороший день для кенгуру (сборник)

— Конечно же, верю, — поспешно заверил я таксиста. — Представишь себе гору — и вот она.

— Ну ладно.

— Вы и кровь пьете иногда?

— А как же? Я же все-таки вампир.

— Кровь, наверное, разная бывает — вкусная и невкусная?

— Ясное дело. Но ваша не подойдет. Слишком много курите.

— Бросить хотел, но вот не получилось.

— Самая подходящая — у молодых девушек. Это что-то!

— Кажется, я вас понимаю. А у артисток кровь как — ничего?

— У Каёко Касимото[6] — просто супер! У Кимиэ Сингёдзи[7] — тоже ничего. А вот у Каори Момои[8]

— не очень. Совсем что-то на нее не тянет.

— Значит, и в этом деле толк надо знать?

— Еще бы!

Через пятнадцать минут мы расстались. Открыв дверь квартиры, я включил свет, достал из холодильника банку пива. Выпил и позвонил подружке, с которой в тот день так и не встретился. Ее послушать, так для этого была причина. Вот такие дела.

— Да, советую тебе не садиться в черные такси с номерами Нэрима[9].

— Почему? — спросила она.

— Там один водитель — вампир.

— Неужели?

— Точно.

— Беспокоишься за меня, что ли?

— А то как же!

— Черные с номерами Нэрима?

— Ага.

— Спасибо.

— Не за что.

— Ну тогда спокойной ночи.

— Спокойной.

Ее городок, ее овцы

Над Саппоро — первый в этом году снег. Возникает из дождя, снова превращается в дождь. Снег в Саппоро — явление не самое романтическое. Что-то вроде вредного родственника.

23 октября, пятница.

Из Токио я улетел в одной майке. Сел в Ханэде[10] на 747-й, не успел прокрутить в «уокмане» одну полуторачасовую кассету и вот, пожалуйста, — снег.

— Ничего не поделаешь, — говорит друг. — Он всегда в это время начинается. И приходит зима.

— Холодина какая!

— Зима и должна быть очень-очень-очень холодной. На то она и зима.

Мы с ним выросли в маленьком тихом городишке, недалеко от Кобэ. Дома наши стояли в пятидесяти метрах друг от друга, и учились мы в одной школе. Вместе путешествовали, вместе на свидания с девчонками бегали. А как-то раз так перепили, что из такси вывалились. После школы я поступил в Токийский университет, а он — в университет Хоккайдо. Женились на однокурсницах, моя была из Токио, его — из Отару[11]

. Такова жизнь. Все мы бесцельно скитаемся по земле, как семена растений, которые носит капризный ветер.

Наверняка в жизни все сложилось бы по-другому, если бы в Токийский университет поступил он, а я учился на Хоккайдо. Быть может, я бы пошел работать в турфирму, ездил по миру, а он осел в Токио и сделался писателем. Но в результате случайного стечения обстоятельств получилось то, что получилось: я романы пишу, он в турфирме работает. А театр «Орион» и сейчас сверкает огнями, как прежде.

У друга — сыну шесть лет. В отделении бумажника, где сезонка, всегда лежали три его фотокарточки. Хокуто играет с барашком в зоопарке Маруяма. Хокуто, наряженный к детскому празднику. И Хокуто верхом на ракете в парке аттракционов. Я разглядываю фотографии и отдаю другу. Мы пьем пиво и закусываем мороженой рыбой, холодной как лед.

— Как там Р поживает? — спрашивает он.

— Встретились недавно на улице. Случайно. С женой развелся, спутался с какой-то девчонкой.

— А Q?

— Работает в рекламной компании. Пишет какие-то жуткие тексты.

— Понятно.

И так далее, и тому подобное.

Расплатившись по счету, мы выходим на улицу. Снег все идет.

— В Кобэ давно был? — интересуюсь я.

— Давно. — Он качает головой. — Далеко очень. А ты?

— Тоже давно не ездил. Да что-то и не тянет.

— М-м.

— Наверное, здорово там все изменилось.

— М-м.

Минут десять мы бродим по улицам. Тем для разговора больше нет. Я иду к себе в гостиницу, он возвращается в свою малогабаритную трехкомнатную квартиру.

— Ну будь здоров!

— И ты тоже.

Щелкает переключатель. Мы расходимся в разные стороны, чтобы дальше снова идти каждый своей дорогой. Наступит завтра, и мы, в полутысяче километров друг от друга, будем продолжать бесцельную борьбу со скукой, которая у каждого тоже своя.

В гостинице я включил телевизор. По местному каналу шла какая-то информационная передача. Не снимая обуви, я завалился поверх покрывала на кровать и, запивая холодным пивом сэндвич с копченой семгой, который попросил принести в номер, рассеянно уставился на экран.

Середину кадра занимает одинокая фигура молодой женщины в темно-синем платье. Камера снимает женщину по пояс и, словно хищный зверь в ожидании добычи, плотоядно смотрит на нее застывшим стеклянным глазом. Без смены ракурса, не приближая и не отдаляя объект. Совсем как в старых фильмах nouvelle-vague[12].

— Я работаю в информационном отделе мэрии города Р., — начинает женщина с легким местным выговором. Голос дрожит от волнения. — Наш городок небольшой — всего семь с половиной тысяч жителей.

Особо ничем не знаменит, поэтому очень может быть, что вы о нем ничего не знаете.

«К сожалению», — отмечаю я.