Хороших девочек не убивают

– Боже. – Наоми встала и начала ходить вдоль стола. – Мы должны рассказать ей…

– Замолчи! – Макс тоже вскочил и схватил ее за плечи. – Ни слова больше!

– Макс, она пойдет в полицию. Тебе это надо? – По щекам Наоми текли слезы. – Мы должны признаться!

Макс глубоко и судорожно дышал, его взгляд метался между Наоми и Пиппой.

– Твою же мать! – прохрипел он, отпустил Наоми и пнул ножку стола.

– Черт, да что происходит? – Кара потянула Пиппу за рукав.

– Наоми, выкладывай! – потребовала Пиппа.

Макс снова опустился в кресло; волосы упали ему на лицо.

– Зачем тебе это? Почему не оставишь все как есть?

Пиппа проигнорировала его вопрос.

– Наоми, выкладывай! Сэл ушел от Макса не в половине одиннадцатого, верно? Он ушел в четверть первого, как и сказал полиции. Он никогда не просил вас врать, чтобы обеспечить ему алиби; оно у него и так было. Он провел весь вечер с вами и никогда не лгал полиции; а вот вы все во вторник солгали. Вы опровергли его алиби.

Наоми зажмурилась. Слезы застилали ей глаза. Потом посмотрела на Кару, медленно перевела взгляд на Пиппу и кивнула.

– Говори же!

Глава двадцать восьмая

Наоми продолжала молча смотреть на свои ноги.

– Зачем? – повторила Пиппа.

– Нас заставили, – шмыгнула носом Наоми. – Нас заставили это сделать.

– Что значит «заставили»?

– Мы – то есть я, Макс, Джейк и Милли – в понедельник вечером получили одинаковые эсэмэски. Номер не определялся. От нас потребовали удалить все фото, сделанные в ночь исчезновения Энди, на которых присутствовал Сэл, и выложить в сеть остальные, как обычно; а во вторник попросить старшего преподавателя позвонить в полицию и сказать, что мы готовы сделать заявление. В полиции мы должны были «признаться», будто бы Сэл на самом деле ушел от Макса в половине одиннадцатого, а нас попросил его прикрыть.

– Но почему вы это сделали?

– Потому что… – Наоми старалась сдержать рыдания, – потому что этот кто-то знал, что мы натворили.

Она не могла больше сдерживаться и закрыла лицо руками. Между пальцев катились слезы. Побледневшая от испуга Кара вскочила с места и обхватила сестру за талию, сердито взглянув на Пиппу.

– Макс? – Пиппа переключила внимание на него.

Макс откашлялся и начал, не зная, куда деть руки:

– Мы… В общем, на сочельник 2011 года кое-что случилось. Очень плохое. По нашей вине.

– Мы? – вскинулась Наоми. – Мы, Макс? Это ведь только твоя вина. Ты нас во все втянул и потом заставил бросить его на дороге.

– Ложь! Мы все тогда согласились!

– Я испугалась и была в шоке.

– Наоми? – Пиппа повернулась к ней.

– Мы… э-э… мы поехали в один паршивый клуб в Амершеме.

– «За деревней»?

– Да. Мы все тогда выпили лишнего. Клуб закрывался, поймать такси было нереально; мы оказались примерно семнадцатыми в очереди, а на улице ужасный холод. И Макс, который и привез нас туда, заявил, что не так уж и пьян и в состоянии вести машину. Он уговорил нас сесть к нему в тачку. Как же глупо… Если бы хоть раз в жизни что-то можно было исправить, я выбрала бы именно этот момент… – Она умолкла.

– Сэла с вами не было? – спросила Пиппа.

– Нет. Эх, если бы… Он бы нам не позволил совершить такую ошибку. Сэл провел тот вечер со своим братом. Макс, такой же пьяный, как и все мы, помчался на скорости по шоссе А413. Было около четырех часов ночи, дорога совершенно пустая. А затем… – у нее на глаза опять навернулись слезы, – затем…

– Этот человек выскочил, как из ниоткуда, – сказал Макс.

– Неправда, Макс. Он стоял на обочине, спиной к нам. Я помню. И ты не справился с управлением.

– Ну вот, почему-то наши воспоминания сильно отличаются. Мы сбили его; а потом машину занесло. Когда наконец остановились, я съехал на обочину и мы увидели, что произошло.

– Ужасно много крови, – всхлипнула Наоми. – И ноги сломаны. Очень нехорошо сломаны.

– Он выглядел как мертвец. Так ведь? – продолжил Макс. – Мы подошли посмотреть, дышит ли он, и нам показалось, что не дышит. И мы решили, что слишком поздно вызывать скорую, ему уже не помочь. А мы все пьяные, и ясно, что огребем по полной. Уголовное дело, тюрьма. И мы решили бросить его. Все согласились.

– Макс уговорил нас, – сказала Наоми. – Задурил нам головы, припугнул. Потому что знал – реальные проблемы будут у него. И мы согласились.

– Мы все согласились, Наоми. Все четверо! – завопил Макс. Его лицо пошло красными пятнами. – Мы поехали ко мне домой; родители были в Дубае. Отмыли машину, а затем врезались в дерево рядом с нашей подъездной дорожкой. Родители ничего не заподозрили и через пару недель купили мне новую.

Теперь плакала и Кара, старательно вытирая слезы, чтобы Наоми не заметила.

– Он умер? – спросила Пиппа.

Наоми покачала головой.

– Он пролежал несколько недель в коме и тем не менее сумел выкарабкаться. Только… вот… – Ее лицо страдальчески сморщилось. – Он парализован. Ездит в инвалидном кресле. И во всем виноваты мы. Нельзя было его бросать.

Все слушали ее молча. В перерывах между всхлипываниями Наоми жадно хватала воздух.