Хорошо отмеченная тропа

*Хижина рыбака / охотника – место, появляющееся в разных главах «Бумажного тумана»: но самые значимые упоминания в интерлюдиях VI и XII, где становится ясно, что каким-то образом это одно и то же место: черепа быка (IV) и оленя (XII)2, висящие у входа, сильно дымящая печь, прочие детали, но главное то, что там размещается стая, отряд из семи-восьми человек, сопровождающий героев (подробнее см. интерлюдия VI (1)).

5*

«Вчера ночью мы поссорились. Дни сменяют дни, но я почти ничего не вижу, кроме дыма и пауков на потолке. Мы тратим все наше время на готовку и мытье посуды в ледяной воде. Здесь красиво, летают маленькие ястребы».

*В этой заметке и 17 следующих за ней редкий случай, когда заметки из дневника почти в правильном порядке и складываются в целый текст. Глава исключена из последней редакции «Бумажного тумана», но ее влияние несомненно в интерлюдиях VII, XI, XII.

6*

«Нашу палатку она любит больше любого дома за то, что та с одним входом – напоминает безопасную пещерку. В палатке ползают пауки и утреннее солнце подсвечивает их на куполе. Глаза слезятся от дыма. Диана надела несколько свитеров и намотала шарф на лицо, но все равно замерзла – в палатку проникает ветер».

*Любопытно, что изначально в «Бумажном тумане» должна была появится «двойная глава», два рассказа, которые идут параллельно – от лица «гринго» и от лица Дианы, в две колонки. Часть от лица «гринго», это отрывки, представленные здесь, а часть от лица Дианы была написана по мотивам похода к мысу Фроуард. Сцены из двух колонок часто смешивались, менялись местами и забегали вперед. Однако двойная глава не вошла в «Бумажный туман» из-за сложностей с версткой и печатью.

7

«Снаружи дует сильный ветер. Он свистит сквозь щель в палатке. Разбудила нас болтовня индейцев, шумно жарящих на завтрак лепешки из кукурузной муки. Мне приснилось, как незнакомая девушка забралась мне на грудь, и поцеловала меня, во рту остался горьковатый металлический привкус».*

*Варианты этого текста:

/

Мне снилась девушка со светлыми волосами, которая подожгла мои письма к ней, перетянутые тонкой тесьмой, и шла по песку в темноте, отпугивая горящей бумагой стаю собак.

/

Мне снилось, как незнакомая девушка поцеловала меня, передавая во рту монету, и я ощутил, как, плавясь, она заполняет мое горло и легкие^I.

^IЗдесь же короткая заметка:

(красные чернила) «Изменил сон в начале. Мне кажется, теперь больше похоже на сон, который мог бы кому-то присниться».

8

«Я высвободил руку из-под ее теплого живота, без звука расстегнул змейку на входе, и картину, которую образовал проем, пересекла лиса. Индейцы стоят в дыму вокруг костра. На мятых листьях лежит корка льда и воздух морозный. Вода блестит позади черных деревьев. Я обнялся со всеми».

9

«Взял блокнот, чтобы записать, что руки расцарапаны о кусты и камни, на пальцах ожоги и порезы, но увидел, что раны давно зажили, а на запястьях браслеты из цветных ниток. Кто-то осторожно надкусил обложку в уголке. Глупые лисы*».

*Насколько нам известно, это выдуманная деталь, на обложке дневника нет никаких следов от укуса.

10

«Диана порой ласково целует меня в шею, и когда мы идем вдоль берега, держится за меня, как слепая. А иной раз резко шутит, говорит без лишних слов, твердая, словно промерзшая земля, и вдруг смеется так искренне, радуется всяким птицам. Диана называет меня гордо, толстячком и злится, но уже реже».

11

«Она всякий раз спрашивает, все ли в порядке, когда я молчу. Я не отвечаю, и радуюсь каждой минуте, когда могу побыть один. А по утрам, пока она спит, забираюсь повыше, чтобы почистить зубы с видом на цепь вулканов, встаю в позу собаки, и потом мы завтракаем».

12

«Диана научила меня заваривать зеленый огонь, разводить костер, ставить палатку на сильном ветру, шутить по-испански, плести браслеты. С ней я всегда начеку, я ее компаньон. Она все время торопит меня жестом, щелчком пальцев, мол, алло, атенсьон, и я все делаю молча».

13

«Я сидел на коряге у воды, смотрел на бегущие по воде следы от ветра. Бледное солнце проглядывало сквозь дымку и открывало в глубине то желтые, то темные полосы. Я мыл оставшуюся с ужина посуду онемевшими пальцами. Закончив, я увидел, как на поверхности отразилось не мое лицо. Смуглое, с густой бородой и узкими глазами, лицо чилийца*. Пришлось повозиться, чтобы смыть налет копоти от костра. Я решил заварить зеленый огонь для Дианы, которая уже проснулась и чинила палатку, но сперва разденусь и прыгну в отражение горных вершин и неба с ястребами. В холодном озере больное колено не так сильно ноет».

*Этот мотив появляется в конце этой интерлюдии в «Бумажном тумане», только там Диана меняет внешность, позволяя отблескам костра превращать ее лицо в лица разных женщин. Неизвестно, является ли это случайной деталью здесь, но по сюжету главы, не вошедшей в книгу, и начинающейся после сцены с костром, (см. интерлюдия IV (29)) герой замаскировался под одного из «индейцев», а тот, кто пишет эти заметки, это другой человек.