Хоровод нищих

- Ни в чем я не признаюсь, - с горечью произнес Йере.

- Вот как? Посмотрим.

Все мучительно пугливое существо поэта затрепетало. Внезапно он решился признаться во всем, что он совершил и даже не совершал.

- Господин комиссар, я признаюсь во всем. Спрашивайте!

- Сейчас вы лжете. Такой внезапный поворот - это чистой воды спектакль и введение следствия в заблуждение.

- Я говорю правду.

- Хорошо. Начнем сначала. С какой целью ваша невеста дала вам столько денег? Вы их вымогали у нее?

- Я должен был произвести закупки.

- Что вы должны были купить? Признавайтесь честно, это может послужить смягчающим обстоятельством в суде.

- Чайные ложки, ткань для пижамы, подвязки для чулок, галстук, миску…

- Не так быстро, - прервал Йере комиссар, поскольку не успевал за ним записывать. - Итак, галстук, подвязки для чулок, миску, полотенца… Что еще?

- Бокалы для вина… и крахмал…

- Для чего?

- Крахмал?

- Нет, бокалы для вина.

- Я не знаю…

- Значит, опять что-то скрываете. Скажите прямо, занимаетесь ли подпольной продажей, или бокалы предназначены для семейного употребления?

- Да, - почти шепотом ответил Йере.

Йере бросил безнадежный взгляд на портрет президента, усы которого, напоминавшие беличьи хвосты, оказались над головой комиссара, писавшего закорючки букв.

- Для чего вам крахмал? - спросил тот.

- Для воротничков рубашек.

- Для чего?

- Чтобы они становились твердыми.

Комиссар записывал и одновременно повторял вслух: "Задержанный ответил, что они твердеют…"

Полицейский перечитал написанное и продолжал:

- Ткань для пижамы, кухонные полотенца и миску… Чайные ложки? Ну, они всегда нужны… Подвязки для чулок!.. Галстук. Галстук для кого?

- Лично для меня, - сознался Йере.

- Какого цвета?

- Красный.

- Красный. Вы сказали "красный"?

- Вишневого цвета, - поправился Йере.

- Это не меняет дела. Неужели вам неизвестно, что в Финляндии нельзя носить красный галстук? Значит, вы социалист?

- Нет, я просто писатель.

- Невежа! Я имел в виду социалистического писателя, который носит красные галстуки и настраивает народ против законного правительства. Вам известно, что вы получите за это? Тюрьму! Узаконенный цвет галстука синий или черный, а еще лучше темно-синий.

- Да, но Лидия сказала, что к моему лицу подошел бы лучше всего красный. Не является ли он к тому же цветом надежды?

- Разве в этой стране Лидия определяет цвета, - пробурчал комиссар, погрозил кулаком Йере и стал писать: "Задержанный не отрицал, что он социалист, сказав при этом, что красный галстук - это знак сопротивления общественному мнению, поскольку якобы красный - это цвет надежды и символ революции, и все-таки восхищение им задержанный выражал без глубокого понимания…" Вечное перо власти остановилось передохнуть.

- Не желаете ли честно добавить что-нибудь? - спросил комиссар, с некоторым отвращением взирая на Йере.

Йере пожелал. Он попросил коротко упомянуть в протоколе о цвете Лидиных подвязок для чулок, но комиссар не посчитал это смягчающим обстоятельством, поскольку женские подвязки предназначены исключительно для мужчины и не могут возбуждать настроение народных масс. Комиссар утешил Йере сообщением, что Лидия, пожалуй, тоже будет подвергнута допросу.

- Я могу идти? - спросил Йере после того, как подписал двенадцатистраничный протокол допроса.

Комиссар шумно вдохнул в себя воздух и ответил:

- Только завтра. Вы пили спиртное, и мой долг предложить вам сегодня ночлег у нас.

- Я же не пьян, - защищался Йере.

- А вот это определяю я. На вас такое скверное пальто, что вас даже за одно это следует посадить в камеру. Протокол будет направлен в Центральное управление сыскной полиции, которая произведет необходимые дополнительные допросы и раскроет ваши политические убеждения. Мое дело только расследовать остальные ваши преступления. Повестку получите в свое время.

Комиссар вызвал полицейского, который препроводил Йере на рождественскую ночевку в казенном доме.

Наступило утро сочельника, и в сердца людей вошло благоговение. Йере провел веселую ночь, ибо вечером у него появился компаньон - в камеру привели печального молодого человека, который назвался Антеро Кому, по профессии позолотчик и меланхолик по характеру.

- Задержали меня у ворот кладбища, - рассказал позолотчик, - якобы пьяного. Правда, черт возьми, я был немного выпивши, тоска меня грызла. Отец месяц тому назад заболел, и я пошел навестить его. Я уважаю своих родителей. Отец был позолотчиком, и я пошел по его стезе. Сейчас я сам выполняю эту работу. Покрываю позолотой надписи на надгробиях, как и отец, когда еще был жив. А ты чем занимаешься?

- Сочиняю стихи, - мрачно ответил Йере.

- Не трепись, - воскликнул позолотчик и продолжил свой рассказ, пока не заснул.

- Суомалайнен, - позвал полицейский.

Йере после такой веселой ночи снова вызвали на допрос.

- Подожди меня на улице, - шепнул позолотчик. - Пойдем вместе позавтракаем.

Глаза Йере покраснели. Сейчас он был похож на человека, случайно уронившего один носок в быстрый поток воды и бросивший туда второй вслед за первым.