Хождение за три неба

пыльных акаций давали караульному наряду хоть какую-то тень. Там, у врытой в землю

бочки, курили и лениво болтали о чем-то своем несколько солдат в выгоревшей, почти

песчаной, форме. Несмотря на раннее утро, начинала давить жара.

Около КПП стояло три пропыленных и битых жизнью “УАЗика”. Молоденький

солдатик с широким казахским лицом поддернул на плече автомат и ожидающе улыбнулся

мне.

-Ну и куда тебе приспичило, бомжара? – Вот так, просто, тепло и дружески,

встретили меня на новом месте службы. Я слегка ошалел.

Да, зря я вырядился в свой старый камуфляж, зря не брился пару дней, зря постригся

налысо. Да и солдатский сидор – это не сумка из крокодиловой кожи. Совсем забыл про

пословицу: “По одёжке встречают…” Впрочем, слово – что оно? Сотрясение воздусей, и

только. Ну, подумаешь, назвали не так. Ничего трагического ведь не произошло? Да и

приговор бойца был довольно точен – бомжара я и есть.

Доковыляв до шлагбаума, я искательно улыбнулся часовому.

-Ну, дык, ты эта… братан, командира покличь, а? Ждут меня тута… Работу каку-

ништо обещали дать. Ты покличь, покличь… Я без обману.

Сурово глянув на меня, солдатик развернулся ко мне правым боком, нажал тангету

болтающейся на левой стороне груди рации и что-то забормотал в нее вполголоса. Рация

захрипела и что-то пробулькала в ответ.

-Фамилия? – обернулся ко мне солдатик.

-Моё?

-От чудо-юдо в фуфайке! Твоё, твоё!

-Дак Никитины мы сыздревле будем…

Степной орел снова что-то пробурчал в рацию, послушал, кивнул и вновь обратил ко

мне свой луноликий… хм-м-м… лик, в общем.

-Ковыляй до КПП, скороход, да документы свои приготовь. Двигай, двигай, давай!

Потеряв ко мне всяческий интерес, красноармеец покрепче стиснул родной автомат и

стальным взором уставился в линию горизонта. Возможно, он заметил там ползущих к его

посту насквозь мокрых от пота морских котиков. Сам бы вспотел - попробуй, проползи до

наших степей от военно-морской базы "Коронадо", что на ридной Калифорнищине. Или

углядел еще какую-нибудь гадость. Коммандос из “Саерет Миткаль”, например. Я лично,

кроме верблюжьей колючки и перекати-поля, ничего не увидел. Да, еще здоровенные

кузнечики орали и прыгали, раскрывая в полете оранжево-розовые подкрылки.

В здании богатырской заставы было еще сумрачно и прохладно. В длинном коридоре

светилась утренним солнцем отрытая настежь дверь. За ней смутно болботали на два

голоса.

-Разрешите? Это тут посылают в космос? – делая невинную морду лица, тактично

спросил я кабинетных сидельцев.

Они оживились.

-Тут посылают исключительно на …й! – ожидаемо радостно прокомментировал мой

вопрос белобрысый старлей. – Насаживают на ракету задницей, и таким вот Макаром и

запускают! Хочешь?

-Ага! – Мое лицо просто светилось энтузиазмом тридцатых годов. – За тем и

пришел! Вот мое направление в космические дали. В профкоме дали, как передовику и

победителю этого… соцсоревнования, вот!

Бормоча всю эту муть, я краем глаза косил на спокойно сидевшего спиной к солнцу

мужика. А он не косил глазом, он внимательно меня рассматривал в два зрачка и слушал в

оба уха. Этот самый мужик внешне был немного похож на меня. В старом потертом

камуфляже, стриженный под ноль, с пегой четырехдневной щетиной на загорелой морде.

Только было ему уже добро за пятьдесят. Он выжидательно молчал, продолжая буровить

меня выцветшими серыми глазами из-под мохнатых бровей.

Старший лейтенант умело и привычно пролистал мои верительные грамоты,

посмотрел в лежащую перед ним бумагу, пощелкал клавиатурой и сверил что-то на экране

стоящего перед ним монитора и обернулся к молчаливому мужику.

-Ну что, Петрович? Твой кадр, забирай космонавта! – Лейтенант протянул мои

бумаги ветерану невидимого фронта. Тот бегло просмотрел их, еще раз окинул меня

взглядом и, так же молча, кивнул головой в сторону двери. До меня сразу дошло, что это

можно рассматривать как приглашение на выход. Я пожал плечами и пошкандыбал к

ждущим меня акациям.

-Ну, здрав будь, Афанасий Никитин! Красивое у тебя имечко, редкое, былинное… -

мужик догнал меня на выходе, легко подхватил за предплечье и направил к стоящему

последним “УАЗу”.

-А меня Сергеем Петровичем зовут. Сергей Петрович Тихонов. Я старший смены

охраны. Теперь я твой полновластный хозяин и господин, бог и воинский начальник в

одном флаконе. Ты как к этому относишься?

-Да хорошо я к этому отношусь, Сергей Петрович, просто таки положительно. А что

Тихонов, я уже догадался. Видел я вашу фотографию на стенде ветеранов управления. Да

и слышал про вас кое-что…

-Вот и здорово, вот и хорошо. И я про тебя кое-что слышал. Здесь, на полигоне,

пообщался немного с ребятами из особого отдела. Помнят они тебя, аттестуют хорошо. Ну

а фотографию твою на стенде я не видел - извини!

-Да чего там! – смутился я, - вот доедем до места службы, я ее сразу и повешу… на

пожарный щит!

-А ты молодец, Афанасий! – хохотнул Петрович, - за словом в карман не лезешь.

Сработаемся!