Хозяйка

В начале девяностых, наоборот, казалось, что все самое страшное и интересное впереди, как будто во весь дух летели то ли с горы, то ли в гору, не зная толком, куда вынесет, а теперь кажется, что вынесло на болотистую низменность.

В девяносто первом году я написала статью о нашем предприятии, которым, собственно, являлись Гриша да я, он — в качестве директора, конструктора и рабочего разного профиля, и я — бухгалтера и менеджера по продажам, — и о том, как Гриша работает дома в набитом техникой шкафу. Добрая женщина Полина Семеновна запустила в газете статью в печать даже с нашим телефоном, обеспечив нам бесплатную рекламу. После была масса звонков, Гришу приглашали в разные большие фирмы, куда он добросовестно ходил и откуда без всяких результатов возвращался — у всех приглашающих идея была одна — прибрать к рукам приборы, а самого изобретателя задвинуть куда подальше, но у Гриши к тому времени уже был печальный опыт работы на «дядю». Причина, побудившая меня тогда писать статью, была скорее не материальна, а навеяна временем надежд: казалось, надо что-то такое сделать, и все изменится, фирма наша станет настоящая, жизнь — цивилизованная, и, вообще, будет красота (конкретные детали терялись в тумане).

Те же чувства тогда, кажется, испытывали и другие инженеры, пооткрывавшие научно-производственные кооперативы. Я помню, с каким энтузиазмом мы участвовали в выставках, наскребали деньги, заказывали стенды, все казалось таким значительным и важным, что вопрос о конкретной пользе вообще не стоял.

Мы по-детски увлеченно играли в свое карликовое предприятие, выдавая музей-квартиру Кржижановского, где я работала смотрителем, за офис, покупая у бомжей купоны бесплатных объявлений и рассылая их по городам и весям, (рука уставала писать) как единственно доступный инструмент рекламы. Самое интересное, что приборы-то Гриша в своем шкафу производил по-настоящему. А нелепый и несуразный антураж казался нам временным, и в этом чувстве мы были не одиноки: по следам статьи к нам шли и шли какие-то люди с завиральными идеями об утилизации валеночной шерсти в качестве сырья для напыления, о строительстве в заброшенной церкви океанских яхт и спуске их в Обводный канал или с предложением сделать в Гришином шкафу источник питания для запускаемого тогда на орбиту марсохода.

Мы слушали пришельцев вполуха: они говорили, а мы давно уже делали, поглощенные текучкой, мы не задумывались о дальнейшем, мы верили, что судьба или некая сила, проведшая нас через самые трудные времена, точно также укажет и дальнейший путь.

И вот прошло пятнадцать лет — вспомнить можно многое: как спрос на распылители упал, это стало окончательно ясно, когда воры, стащившие из нашей машины прибор, не смогли его продать и подкинули обратно; как мы еще пытались воспользоваться услугами рекламных агентов — меланхоличного восточного юноши и отставного артиста Каунасского театра, толку от которых тоже было ноль. Как Гриша уселся разрабатывать новый прибор, металлоискатель, а я, чтобы заткнуть финансовую дыру, пустилась во все тяжкие — написала книгу на английском и, заманив ею в Интернете иностранных клиентов, открыла туристический сайт. Судьба вела, а мы следовали, вернее вприпрыжку бежали за нею. И вот теперь, через пятнадцать лет, когда несмотря на заметно прибавившийся возраст, мы по-прежнему бегаем, как сумасшедшие, чтобы заработать на жизнь, и это уже меньше вдохновляет, мы наблюдаем следующую картину, оглядевшись по сторонам.

Человек, вынашивавший идею строительства яхт на Обводном канале, ездит теперь по очереди с женой в Америку в качестве бэбиситтера к собственной внучке и подрабатывает там еще сбором мусора после ураганов. Разработчик марсохода там же — уехал после того, как марсоход рухнул в океан. Полина Семеновна, добрая женщина из газеты, по выражению живущих теперь в ее квартире людей, «переехала» в Израиль, ее дочка тоже, здесь у них не получилось издавать детский журнал. Наш приятель-инженер, у которого когда-то был цех в Купчине и офис на Литейном, остался в своем предприятии один, если находит заказ, арендует свой бывший цех, выполняя заказ на всех станках собственноручно, а если заказов нет, задвигает станки до лучших времен в заводском дворе под навес.

Мы все же расширились: у Гриши вместо шкафа теперь целая десятиметровая комната, где помещается наше предприятие: мы поменяли двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, и Гриша по-прежнему выдает дома новые приборы в режиме нон-стоп.

В общем-то жаловаться грех, мы — сами по себе, делаем то, что нравится, а то, что приходится много работать, так, может, это и хорошо, лучше, чем киснуть и размышлять о бренности. Единственное, что ушло то прежнее чувство ожидания и надежды, ясно, что так все и будет, и ничего другого уже не произойдет. Но иногда, вспоминая слова Ахматовой, я думаю, а, может, мы все ошибаемся, может это чувство ложное, и впереди еще Бог знает какие события, ведь ошиблись же мы все в девяностые, думая, что вот еще чуть-чуть и…

Недвижимость Санкт-Петербурга