Хозяйка Четырех Стихий

Старый гусляр подошел к столу и отхлебнул браги прямо из кувшина.

– «Игла в сердце», – объявил Марфор.

Эльф не пощадил гусляра. Он не стал упрощать и скрывать мелодический рисунок эльфийской баллады за традиционными для людей музыкальными фразами. Марфор играл балладу о любви Балеорна и Разрушительницы Пчелы так, как ее играют в Линдалмаре, самой известной музыкальной школе Фейре.

* * *

Митя и Русана устроились на траве, неподалеку от столов с яствами. Голова Русаны лежала на коленях княжича. Стразов на платье девушки почти не осталось. Митя смотрел на растрепанную светлую косу, чувствуя умиротворенность и странную пустоту. С таким чувством, должно быть, вылупившийся из яйца цыпленок смотрит на осколки скорлупы.

– «Игла в сердце», – объявил сидх, сменивший старого княжеского гусляра.

Митя сразу услышал, что гость играет гораздо лучше. У Мити защемило в груди. «Балеорну было легче, он с самого начала знал, кто из них погибнет», – подумал княжич. Русана открыла глаза и тоже прислушалась. Мимо подростков прошла ведьма Карина, которую обнимал высокий мужчина. Пола плаща ее спутника мазнула княжича по лицу, когда мужчина остановился. Очевидно, и ему захотелось послушать пение эльфа. Митя сердито взглянул на него, но прохожий даже не заметил, что кого-то задел. Княжич хотел окликнуть его, но узнал мужчину, который помог им разжечь Купалец, смягчился и промолчал.

– Да, теперь я свободен, – пел эльф. – Но к чему мне свобода без любви? Без тебя мне и жизнь ни к чему...

Спутница потянула мужчину за рукав, и парочка удалилась в сторону Купальца.

* * *

Зарина уговорила Поджера отпустить экена на праздник. Ведьма поклялась, что они от хирурга больше чем на две сажени не отойдут, а к спиртному Гёса не прикасался никогда. Сила убеждения экенки оказалась так велика, что никому даже не пришло в голову, что последователь гневного Барраха должен быть совершенно равнодушен к веселому Купайле. Хотя ночь была теплой, хирург заставил Гёсу одеться как следует, ворча, что «еще только пневмонии не хватало для полного счастья». В своей черной куртке, под которой белели повязки, экен выглядел как ожившая аллегорическая статуя «Судьба воина». Во время купания вместе с поверженным идолом Ярилы Зарина нарвала кувшинок и кинула пару заклинаний, чтобы нежные цветы не завяли сразу. Ведьма и экен расположились около пиршественных столов, так, чтобы видеть Поджера. Зарина была пьяна, как говорили про ведьм, «в улет». Голова экенки лежала на коленях наемника. Гёса плел ведьме шлем-косу и украшал ее кувшинками.

– Совсем один я остался, – сказал экен, закрепляя цветок в иссиня-черных волосах ведьмы. – Тоже, что ли, в летуны пойти? А, Зарина? Возьмете меня, на метле в облаках рассекать?

Ведьма что-то невнятно пробурчала.

– Нет, мне не будут, – сказал Гёса. – Я в нашем ауле лучшим танцором был...

В этот момент кто-то споткнулся о его вытянутые ноги. Мужчина пошатнулся, и его лицо оказалось в каких-нибудь двух дюймах от лица экена. Проклятия замерли на губах Гёсы.

– Извините нас, – сказала женщина, и по голосу экен узнал Карину.

Это ведьма твердо ухватила своего спутника под локоть, когда он начал падать. Мужчина выпрямился, и Карина увидела наемника.

– Привет, Гёса, – сказала ведьма. – Ты уж не сердись... Сейчас у всех ноги того... подкашиваются.

– Ладно, ладно, – пробормотал Гёса.

Парочка двинулась дальше. Экен проводил их взглядом, в котором восхищение смешивалось со страхом.

* * *

Пока барон и ведьма шли к костру, Карина прислушивалась к пению сидха за праздничным столом, исполнявшего балладу о любви Балеорна и Разрушительницы Пчелы. «А Шенвэль играл лучше», – грустно думала ведьма. Но вот они с Владиславом встали рядом с Купальцем, боком к костру и лицом друг к другу. В отличие от обычных пар, им не надо было разбегаться. Левитация, которую собиралась применить Карина, основывалась совсем на другом принципе. Ведьма обняла Владислава. Ей показалось, что барон стал стройнее и чуть выше, но ведьма не особенно доверяла своим ощущениям. Она ведь тоже пила сегодня не только морс. Огненные отсветы заплясали в глазах Карины. Она вбирала Чи. Пламя мигнуло. Карина с изумлением почувствовала, как в нее вливается Чи Огня. Пара начала подниматься над костром по крутой дуге. Карина знала, что самая горячая часть пламени – верхняя, и набирала высоту с запасом. Кто-то восторженно ахнул, кто-то крикнул:

– Смотрите, смотрите!

Ведьма и барон замерли в воздухе. Алые языки извивались у них под ногами. Карина улыбнулась Владиславу и собралась спускаться с воздушной горки.

В этот момент ее мягко, но уверенно потянуло вверх.

Изумленная ведьма посмотрела на барона. У Владислава магического дара не было. Мужчина, одной рукой крепко прижимая к себе ведьму, второй скинул с лица капюшон. Карина смотрела на него, не веря своим глазам.

– Продолжим полет? – спросил Шенвэль.

Карина пожала плечами:

– А почему нет?

* * *