Хозяйка Четырех Стихий

Раздался топот множества ног – толпа медленно, но верно начала распадаться. Праздник не удалось закончить старинной мандреченской забавой «стенка на стенку», но торчать и дальше на поляне было бы глупо – уже стемнело, да и костер прогорел. Тем более что торжество можно было продолжить и дома или собраться компанией у друзей...

– Нам пора возвращаться, – сказал Лакгаэр.

– Мои дружинники проводят вас на корабли, – сказал Иван.

– Я приглашаю всех людей Рабина с ответным визитом на наш берег, – сказал глава Нолдокора. – На праздник урожая.

– Надо еще дожить, – ответил князь. – Но все равно, благодарю тебя, Лакгаэр.

– Я приглашаю всех, кроме тебя, Дренадан, – тяжело глядя на волхва, продолжал старый эльф.

Волхв Ящера усмехнулся.

– Обычно ответчики, выиграв дело, относятся к судьям совсем по-другому, – заметил Дренадан. – Так и рвутся отблагодарить...

Лакгаэр отрицательно покачал головой.

– В тебе когда-то текла наша кровь, – сказал глава Нолдокора. – Но из-за той крови, что течет в тебе сейчас, я запрещаю тебе ступать на наш берег!

Иван озадаченно перевел взгляд с одного на другого. Волхв очень неприятно улыбнулся.

– Я понял тебя, – сказал Дренадан. – Но если я все же приду? Что тогда со мной будет?

Лакгаэр чуть наклонил голову к плечу и прищурился. Он вспоминал одно старое мандреченское выражение.

– Тогда я покажу тебе дорогу, по которой ты давно должен был пройти, – сказал глава Нолдокора. – Прощай, жрец. До свиданья, князь.

Снизу уже тянулись руки – эльфы хотели помочь спуститься своему предводителю. Но несколько свободных рук, чтобы подхватить спрыгнувшую Ваниэль, в толпе тоже нашлись.

– Чего это Лакгаэр на вас так взъелся? – спросил Митя.

– И что это значит, «покажет дорогу, по которой ты давно должен пройти»? – спросил Иван.

– Так мы называли показательную казнь в воспитательном лагере во время бунта Детей Волоса, – ответил волхв.

– Ты такой старый? – удивился Митя и тихо ойкнул, смутившись. – Прости, Дренадан...

– Я не женщина, чтобы стесняться своего возраста, – пожал плечами волхв.

– Надо же, ведь сколько лет прошло, – сказал князь задумчиво. – А они все не могут вам простить...

Дренадан не ответил. Он смотрел вслед эльфам.

Окруженные дружинниками князя, гости двигались в сторону дороги. Чистильщики сбились тесной кучкой у почти прогоревшего Купальца и ничем не пытались препятствовать исходу своих врагов.

– Кто у них там заводила? – спросил Иван, тоже глядя на Чистильщиков.

– Светозар, – сказал Митя. Княжич хотел добавить: «Мой друг», но вдруг понял, что не может этого сделать.

– Старший сын купца первой гильдии Пафнутия Жадного, – добавил Владислав.

Князь покачал головой:

– Опасный зверь этот Светозар.

– Почему? – спросил Митя.

– Он уже умеет проигрывать, – ответил князь.

* * *

Россыпь синих искр озарила темноту. Лакгаэр завесил над носовой фигурой последней ладьи, ждавшей эльфов, магический шар. С дороги казалось, что в руках деревянной статуи Ульмо вспыхнул факел.

– Ты солгала, чтобы спасти всех нас? – спросил Марфор.

– Не только поэтому, – ответила Ваниэль.

Ульрик покосился на Марфора и эльфку, потом на княжеского дружинника, идущего рядом с ними. Воин крепко сжимал в руках факел и сосредоточенно смотрел в сторону леса. Он никак не показал, что понял слова эльфа. Возможно, дружинник опасался последней безумной попытки Чистильщиков не дать сидхам уйти и был весь поглощен наблюдением за подступами к дороге, или действительно не знал эльфийского.

– А вы дома не могли бы поговорить? – спросил однорукий столяр.

– Ты так его любишь, – продолжал Марфор. – Но за что? Я его тоже знаю. Он холоден, как черный лед, и для достижения своей цели пойдет не то что по головам – по трупам.

– Кто бы говорил, – вспылила Ваниэль. – Эльф, который за деньги делал все! Все! До тех пор, пока...

Марфор почувствовал, как горячие тиски стиснули его запястье – Ульрик схватил его за руку. А эльф даже не заметил, что складывает пальцы для удара. Ваниэль была сильной волшебницей, но Марфор обрушил бы на нее не только свою Чи, но и всю магическую мощь своего Синергиста, и исход был бы печален – на дороге появилась бы глубокая яма с черными, жирными краями. Дружинник тоже остановился. Пламя факела заплясало – то ли от налетевшего с реки ветра, то ли у воина при одной мысли о том, что ему придется присутствовать при схватке магов, задрожали руки. По лицу дружинника ясно читалось, что если бы он не опасался засевших в кустах Чистильщиков, то только бы эльфы его и видели.

– Пока кое-кто не промыл этому эльфу мозги, – очень холодно сказал Ульрик. – И не заставил его работать бесплатно, о, извини, за идею – за «индивидуальный террор»!

– Да пошли вы! – мокрым от слез голосом крикнула Ваниэль и убежала вперед.

– Спасибо, Ульрик, – сказал Марфор. Он уже не чувствовал кисти. – Будь добр, отпусти меня...

Ульрик разжал руку. Марфор принялся массировать запястье.