Хозяйка Четырех Стихий

Тенквисс увидел эльфа и похолодел. Лайтонду удалось обвести своего врага вокруг пальца при помощи ложного имени, но теперь маг узнал его. Эльф затаился рядом с фонтаном, в том приделе, который бывший император Мандры обустроил для Королевы Без Имени. Первая мысль Тенквисса была, что Лайтонд как-то разузнал про тайный ход и подкарауливал мага здесь, пока тот метался по верхним коридорам. Тенквисс вскинул руки для заклинания и только тут увидел, что Лайтонд стоит спиной. С пальцев эльфа посыпались синие искры. Лайтонд резко отдернул руку от кувшина, из которого лилась вода, и что-то неразборчиво пробормотал. А в следующий миг Тенквисс понял, что эльф нашел в фонтане. От неожиданной удачи у Тенквисса захолонуло сердце. «Чистоплюй, – мелькнуло у мага. – Хочешь остаться хорошим мальчиком, несмотря ни на что?»

Он решил вернуться в свой привычный облик. Тенквисс знал, что у него не будет шанса ударить эльфа второй раз. Маг мог рассчитывать на успех – и жизнь – только в том случае, если бы ему удалось раздавить Лайтонда при первом же броске. Тенквисс опутал себя завесой неслышимости. В момент превращения всегда раздавались какие-нибудь звуки – трещала разрываемая одежда, скрипела чешуя. А единственным преимуществом мага, даже в истинном облике, была только внезапность.

Эльф почувствовал мощные колебания Чи и хотел обернуться. Лайтонд подумал, что кто-то из особо наглых стражей все-таки решил полакомиться его кровью.

Но эльф не успел.

Черное Пламя просунул в придел лапу, как кошка, которая пытается вытащить мышонка из норы. Огромные когти клацнули по малахиту и впились в тело эльфа. На этой лапе дракона не хватало указательного пальца, и правая рука Лайтонда осталась свободной. Одним точным жестом эльф разбил кувшин. Мокрый Эрустим упал в его руку. Обрушившаяся волна воды едва не выбила жезл из пальцев Лайтонда, но эльф успел крепко стиснуть его. Лайтонд направил Эрустим себе за плечо. Эльфу еще никогда не доводилось активировать артефакт, но он надеялся, что принцип действия Эрустима такой же, как и у обычных магических жезлов. Так оно и оказалось.

Из жезла вырвался сине-черный луч. Стена между сокровищницей и приделом Королевы Без Имени рухнула. Дракон чихнул – каменная крошка забилась ему в нос. И в этот момент поток Цин из жезла достиг его. Черное Пламя заревел от боли и сделал непроизвольное движение, словно давился. Он хотел плюнуть огнем. Линдвормы этого не могут, но магия Эрустима оказала свое обычное действие. Из пасти дракона вырвалась струя огня. Пролетев над головой эльфа, Черное Пламя ударил в источник. Вода в нем мгновенно вскипела. Лайтонд закрыл лицо рукой с жезлом и закричал от боли – обваренная кожа лопалась и слезала с пальцев вместе с мясом. Раскалившийся Эрустим жег ладонь изнутри. Но эльф не выпустил жезла.

Далеко над Лайтондом и Черным Пламенем вспыхнул огненный ров.

* * *

Адриана навела снотворные чары на больного из пятой палаты, который страдал от болей после операции, вымыла пол и устроилась в дежурке – небольшом огороженном «кармане» у входа в отделение. Выщербленный кафель пола, скамейки у стен приемного покоя, расписание дежурств на доске и подаренная кем-то из благодарных пациентов картина, изображающая богиню Парвату, – все это было привычно до тошноты. На подоконниках по сторонам от двери стояли две герани, чахлые и вялые. Занавесочки из веселенького ситца, которые она сама когда-то сшила, сейчас казались Адриане убогими, как вся ее жизнь.

Медсестра погрузилась в привычные невеселые мысли о муже.

Сегодня Радагаст вернулся необычно тихий и сразу же заснул. А ведь раньше его появление дома в пьяном виде было чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, Адриана понимала, что работа у Радагаста теперь такая, что мужу необходима какая-то отдушина. Он все же был воином, а не мясником. Адриана могла навести «непей-чары», заклятие было по силам самому слабому магу. Но что потом? Сумасшествие? Радагаст до сих пор сохранил рассудок только потому, что профессия палача была его фамильной. Адриана подумала о свекре, у которого они жили сразу после демобилизации. Тот был полностью невменяем. Адриана вдруг вспомнила деревянного коняшку – свекор выстрогал Михею игрушку в редкий момент ясности сознания. Морда лошадки до ужаса смахивала на лезвие топора. У женщины комок подкатил к горлу. «Но дальше так жить нельзя», – подумала Адриана. Конечно, она могла попробовать развестись. Однако при одной мысли о всей предстоящей судебной волоките, о дрязгах при разделе дома Адриану бросало в дрожь. Волхвы Ладо могли и не дать ей развода. Радагаст работал, и у них было двое детей. Пьет – ну а кто не пьет, скажите? О том, какой будет жизнь в доме после неудачной попытки расстаться, медсестре не хотелось даже думать.